Оранжерея - стр. 54

– Что?

Я молчу какое-то время, пытаясь понять, сколь многое я могу спокойно ему рассказать. Но потом мысленно пожимаю плечами и говорю все сразу. Я не думаю, что Сэм – хладнокровный убийца, за чьи услуги платят враги моего прежнего «я».

– Я знала Касс. Вне эксперимента, до того, как мы, э-э-э, вызвались в него добровольцами. Если этот гребаный тряпка-мужик что-то сделает с ней, я… в этом теле… я не смогу вонзить зубы достаточно глубоко в его глотку, чтоб ему весь остаток жизни пришлось кушать задницей, но… я придумаю что-нибудь другое. Что-нибудь с фитильком. И знаешь, как оно со мной бывает, Сэм?

– Как?

– Я могу проявлять чудеса изобретательности, когда дело доходит до насилия.

Сэм берет трубку в холле и просит оператора соединить его с домом Майка. Сидя на верхней ступеньке лестницы, я готовлюсь подслушать их диалог.

Но никакого диалога, собственно, не выходит – какое-то время Сэм пытается, судя по всему, не выйти из себя, а потом просто раздосадованно грохает трубку на рожки и возвращается в гостиную. Остаток вечера я стараюсь избегать его, погружаясь в черную депрессию, размышляя снова и снова, не усугубила ли я положение Касс, втянув в ее дело Сэма.

Балльно-рейтинговая система. Коллективная ответственность. Стабильные пары. Групповое давление. И так – пока голова не закружится. По общему признанию, я привыкла к тому, что в повседневной жизни есть правила – по крайней мере, в мирное время, – но кажется совершенно неприличным, что они настолько буквальны. Общества построены на тихом понимании, подталкивании локтем, подмигивании и – чрезвычайно редко – проверке правовой базы. Я привыкла постоянно разбираться в том, что работает, поэтому нынешний опыт – лобовое столкновение с полностью сформированным набором правил – стал для меня сильным шоком.

Я могла справиться с ним получше, если бы меня не заключили в тело, которое явно не подходит. Обычно я не осознаю собственный рост или силу и меня не интересуют мезоморфные модификации, но я также не стала бы сознательно делать себя маленькой и хрупкой. А еще мой организм балансирует на грани недоедания. Когда я смотрю в зеркало в ванной, почти вижу ребра под подкожным слоем жира. Я не привыкла чувствовать себя такой худой – надо потолковать по душам с тем, кто это со мной вытворил… Ха-ха, но я не смогу с ним ничего сделать, верно?

– Какие придурки, – мрачно бормочу я, затем иду на кухню посмотреть, есть ли там что-нибудь с высоким содержанием белка.

Позже я захожу в подвал. Там стоят какие-то машинки. На планшете написано, что они для домашнего обслуживания. Я размышляю над устройством для чистки одежды. В нем есть что-то примитивное и механическое – жесткая форма, заданная раз и навсегда. Это ведь даже не настоящая