Ora et labora - стр. 2
Иаков удручённо вздохнул. Отец Себастьян всю свою жизнь с малых лет посвятил религии. Но с недавних пор сам пострадал как еретик, несмотря на всё своё рвение, уважение к Святой Инквизиции и ультраконсервативный настрой.
Заступился за свою прихожанку, обвинённую по ложному доносу в колдовстве. Старик знал её с малых лет, сам крестил, окуная в купель, и отмечал в ней особую набожность среди молодых прихожан…
– Итак, – надменно-суровый голос ненавистного экзекутора возвратил юношу из трагических воспоминаний в не менее трагичную действительность. – Мы взывали к остаткам твоего поддавшегося искушению разума, предлагая отречься от своей ереси, в случае чего ты мог бы рассчитывать на снисхождение и епитимью. Однако ты был глух и упрям, как осёл. Ежели ты и в третий раз будешь упорствовать, то, к моему величайшему сожалению, мы будем вынуждены признать тебя упорным еретиком и отлучить от лона Матери—Церкви. А в этом случае, поскольку ты более не будешь являться правоверным католиком, наша юрисдикция не будет распространяться на твою персону и нам ничего не останется, кроме как выдать тебя светским властям ut populi errata inquirant et corrigant>6…
– Debita animadversione puniendum>7, – молитвенно вознеся руки, с напускной лицемерной жалостью изрёк один из монахов.
– А они не отличаются нашим ангельским человеколюбием, несмотря на все наши просьбы, – продолжил отец—экзекутор.
– Человеколюбием? – осмелившись подать голос без соответствующего разрешения, Иаков не то улыбнулся, не то оскалился, но в любом случае это смотрелось невесело. —Мне даже не зачитали обвинения.
– Нет, вы только посмотрите, да он над нами просто издевается! – вознегодовал второй монах, вложив руки в просторные рукава своей широкой рясы, кое-как опоясанной верёвкой поверх необъятного брюха.
– До этого у тебя уже были две тайные аудиенции, на которых ты мог честно во всём признаться и отречься от своей богомерзкой ереси. Теперь же ты предстал пред официальным трибуналом и обязан покаяться в содеянном перед собравшимися здесь на слушании порядочными богоугодными людьми. Либо погубить свою бессмертную душу окончательно и бесповоротно, повторив перед ними ту ересь, которую проповедовал. В любом случае секретарь передаст им протокол и попросит подписать факт ознакомления… – заученно повторил инквизитор давно приевшуюся за время службы тираду.
Закрыв глаза, Иаков перевёл дух и спустя мгновение поднял взор, с вызовом встретив холодный безучастный взгляд церковника. Давно уже истлевавшие во взоре юноши огоньки внезапно воспылали с новым куражом: