Опыты на себе - стр. 12
Конечно, наука имеет много гитик, но тут дело не только в науке, в ее гордыне и твердолобости. Тут попахивает всеобщей методологией нашего времени: эксплуатируя стремление человека к истине или хотя бы к правде – упростить задачу, а на сэкономленные силы и средства – наворотить прогресс, создать касты посвященных и толпы благоговеющих или равнодушных.
Ну, голос динозавра, хотя и это, наверное, утка, но даже если и голос, то что с того, что он какой-то такой, а не слегка иной. А дело в том, что, получив знаний не больше, чем про мидян, нам демонстрируют не свою беспомощность, а – мощь.
Интеллигентность – это, по существу, только вопрос жизненных приоритетов. Честность, открытость, уважение к людям, скромность, идеализм… Ведь что мы, в основном, имеем – хамство, жлобство, барство и тоненькую прожилку интеллигентности, невидимое малое стадо ее носителей. Люди, как на расы, делятся на тех, кто познает, чтобы ужаснуться или восхититься, и тех, кто познает, чтобы приспособиться. Первые трепещут за качество бытия вообще, вторые – за свое благополучие в частности.
Но вот среди тех, кто познает, чтобы ужаснуться, есть способные к любой жизни и есть склонные к бунту. Тут-то и сказывается драма всяческой духовности.
Ложная интеллигентность также бывает очень даже смиренная: на службе у любого режима она цветет и пахнет, для нее цветочки на лугу, жена и дети в колыбели, черепки в музее – субстанция, а сталинские лагеря – акциденция, и плевать на тех, для кого лагеря оказались субстанцией, – они не поместились в поле зрения пенсне и дурно пахнут. В определенных кругах, где предпочитают, чтобы совесть им успокаивали античные авторы, а не генеральная линия, такая позиция очень популярна, имеется паства, набиваются аудитории – за отпущением грехов от имени динозавра…
Лжебунтари читали смелые стихи в Лужниках и по совместительству в Карнеги-Холле – и там и там – с разрешения ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ – и получали за смелость не сроки, а квартиры и дачи.
Боюсь, однако, что нераскаявшийся «праведник» – хуже грешника.
Интеллигентность и интеллигенция – только однокоренные слова. Принадлежность к чему бы то ни было – защита и доля власти. Интеллигент же обязательно беззащитен и лишен власти. Помните, Платонов сказал: «Я ничего не член». Это важно понимать, чтобы зря не надеяться на конгресс интеллигенции. Другое дело – поддержка образованных слоев. Есть поэты, художники, таланты, умницы, пьяницы, сумасшедшие, нежильцы, очень мало, но все же есть тактичные, деликатные, даже благородные люди, но никакой такой интеллигенции, для которой мыслим конгресс, не может быть.