Опьяненная страстью - стр. 7

– Прошлая ночь была ошибкой.

Эти четыре слова пронзили ее насквозь, и радость, переполнявшая сердце, просочилась сквозь дыру, которую оставило его признание.

Лена кивнула и запахнула на груди его рубашку.

Константинос встал с кровати.

– Я никогда не сплю с сотрудниками. Не сомневайся, это больше не повторится.

Гордость заставила ее сказать:

– Мы взрослые люди и вполне способны разделять личную жизнь и работу. Давай просто спишем это на слишком большое количество вина и забудем о том, что произошло.

Константинос устремил на нее взгляд зеленых глаз:

– Я согласен сделать вид, что ничего не было, и никогда больше не поднимать эту тему. Тебя это устроит?

– Полностью.

Константинос попытался изобразить улыбку, но ей было не до улыбок. Лену охватила тоска.

Лена сходила в подсобное помещение за зимним комбинезоном и вернулась в лобби. Константинос стоял у стойки регистрации и разговаривал со Свеном.

Лена закрыла глаза и глубоко вдохнула через нос, чтобы справиться с волнением. Гормональная перестройка давала о себе знать или дело не только в этом?

Как же вышло, что они переспали? Ведь она даже не считала его привлекательным…

Константиноса Сиописа небезосновательно считали безжалостным бизнесменом и бессердечным человеком. Отчасти это можно было списать на необычную внешность: угловатые черты лица, крупный изогнутый, как у хищной птицы, нос, тонкие губы, всегда сжатые в прямую линию, глубоко посаженные глаза под густыми черными бровями. У него были коротко подстриженные густые вьющиеся волосы и долговязая поджарая фигура. Сиопис носил одежду темных оттенков и редко улыбался, что делало его похожим на мафиози или вампира из знаменитой киносаги. То, что его клыки были чуть длиннее остальных зубов, только усугубляло сходство. Будь он актером, играл бы только злодеев.

Так почему же в тот вечер ее сердце дрогнуло и она пригласила его в номер?

За ужином Константинос улыбнулся, и его лицо преобразилось. Глаза удивительного зеленого цвета, чего она раньше не замечала, утратили холодность, взгляд смягчился. Возможно, дело бы в хорошем вине, но чем дольше длился их ужин, тем привлекательнее Лене казалось смуглое лицо босса, тем более чарующим казался глубокий, хриплый голос – греческий акцент придавал ему особую сексуальность.

Когда они дошли до коттеджа, ее тело содрогалось от напряжения, а горячее желание пронзало насквозь.

Необъяснимо, но за шесть долгих лет это был единственный счастливый момент в ее жизни. А утром Константинос произнес те ужасные слова, которые погасили пламя ее счастья…