Опущенная - стр. 19
– Ты хоть сам себе веришь?
– А кто у тебя отец?
– Судья.
– Футбол, баскетбол?
– Народный суд.
– Ух ты!..
– А ты не знал?
– Откуда? – Женя отвел в сторону глаза.
– Ну про Севу ты узнал…
– Сева мой враг, а твой отец – мой друг. Даже если он судья… Насколько я знаю, тебе уже исполнилось восемнадцать.
– Развратные действия тебе не грозят, – усмехнулась она.
– Никакого разврата. Никакой «Кама Сутры». Все строго в рамках приличия. Он сверху, она снизу, свет выключен, – весело, но с серьезным выражением лица проговорил Женя.
– Прекрати! – Настя глянула на него с укором, но без возмущения.
– За приличия под покровом ночи!
Он поднял бокал. Настя пожала плечами, но за ним все же повторила. И тост приняла – на грудь. Хотела сделать один глоток, но шаманское показалось таким вкусным. Да и расслабиться вдруг захотелось. Она поставил на стол пустой бокал.
– Между первой и второй…
Женя снова наполнил бокалы. Настя глянула на него как на несчастный случай, от которого ни спрятаться, ни скрыться. И откинулась на спинку дивана. А диван такой мягкий, такой приятный на ощупь. Она сидела на нем, он ее – обнимал. Но этих объятий ей показалось мало.
– Освоилась? – спросил Женя.
– Освоилась? – Настя удивленно вскинула брови.
Но от спинки дивана не оторвалась. Так устала она за день, так не хотелось двигаться. А Женя со всеми своими скользкими подковырками ничуть ее не пугал.
– Осваивайся. Тебе можно, – улыбнулся он. – В интерьер вписываешься.
– И много у тебя таких было?
– Было. Но в интерьере будешь только ты одна.
– У меня парень есть.
– Твой парень сейчас в кружке.
– В каком еще кружке?
– Кройки и шитья. Даже не буду думать, кого он там кроит и порет… Не интересно. Да и неохота о дураках говорить.
– Кто дурак?
– От тебя только дурак мог отказаться…
– Сева не отказывался!
Женя кивнул, одновременно с этим пожав плечами. И ничего не сказав, отщипнул несколько виноградных ягод. Одну за другой забросил в рот, разжевал и закрыл глаза, смакуя удовольствие.
– Хорошо! – выдохнул он.
– Даже виноград у тебя – «Дамский пальчик», – усмехнулась она.
– Сначала пальчики, потом губки…
Он поднял бокал, Настя кивнула, присоединяясь к нему.
– За твои сладкие губки! – сказал он, пристально глядя на нее.
Женя не давил на нее, он, казалось, хотел растворить в ней свой взгляд. И растворял, отдавая ей свою энергию. Может, потому ей вдруг стало жарко. И щеки запылали.
Настя не хотела пить за свои губки. Слишком уж дурацким казался этот тост. Но холодное шампанское могло унять жар в ее душе, и она с жадностью припала к бокалу. А когда выпила, Женя вдруг припал к ней.