Оптовик. Добрым словом и серебром - стр. 15
Предстоит потратиться на сам регистратор и на флешку к нему – порядка четырех тысяч рублей. Жалко очень денег, тем более что у меня всего тридцатка с собой, а когда продастся дом, предсказать невозможно.
Внезапно поймал себя на мысли, что о продаже речь теперь вообще не идет. Отдать портал просто так? Да ни в жисть! А продать его скорее всего невозможно: дед не просто так всю жизнь в прятки играл – с государством дел лучше не иметь, а такая вещь исключительно точно в сфере его интересов. Частникам продать? Ни разу не смешно – свидетели таких дел долго не живут, и тем более им не платят миллионов и не дают свободно выехать с этими деньгами на Сейшелы или Багамы. В лучшем случае – на дно Волги отпустят.
Есть еще неслабый шанс, что портал завязан на одного человека – не нравится мне укол в ладонь, очень похоже на проверку крови или тест на ДНК. В таком случае мне гарантирован пожизненный тюремный цинк где-то рядом. И даже если не так, то рисковать никто не станет и будут держать меня на привязи ради подстраховки до скончания времен.
Словно в подтверждение мрачных перспектив, раздается телефонная трель.
– Это Алексей из адвокатского бюро. – Можно подумать, что мне кто-то другой может позвонить в этом городе.
– Добрый день, Алексей. Что-то опять надо подписать?
– Нет, ничего подписывать не надо. Возникла небольшая проблема, точнее, не проблема, просто неожиданная ситуация.
И чего тянет кота за хвост? Словно чувствует за собой вину и не решается признаться.
– Не знаю каким образом, но о вашем приезде стало известно одному очень влиятельному в нашем городе человеку. Позвонили из приемной губернатора и попросили дать адрес, где вы находитесь. Понимаете, мы никак не могли отказать, но сочли своим долгом предупредить вас.
– Вы дали мой адрес?
– В этом не было необходимости: звонивший и так его знал, судя по тому, что не стал уточнять. Мы всего лишь подтвердили, что вы действительно находитесь в городе. По всей видимости, ваш визит на кладбище не остался незамеченным.
Не успел отключиться, как под окнами остановился черный, намертво затонированный «гелендваген» – вот и ожидаемые неприятности.
– Вилен Петрович вам кем приходится? – Человек-гора с мертвым взглядом предельно вежлив и обходителен. И даже не тычет мне стволом в голову и не бьет сапогом по почкам – впрочем, на ногах у него не сапоги, а туфли за тысячу долларов, может, не хочет их испортить о твердые ребра?
– Дед, двоюродный.
– Это вам, Аркадий Германович просил передать свои соболезнования, – и протягивает мне конверт.
– Аркадий Германович – это, извиняюсь, кто?