Оправдания Евы - стр. 8
Сама я с каждым глотком добрела и была не против: в самом деле, сколько можно помнить обиды на человека, который уже давно не близкий, а как все? Если убрать эмоциональные выкрики, то есть оскорбления, мы добивались друг от друга понимания и соучастия. Не получилось – разошлись. Сколько и у меня, и у него таких было, правда, без штампа в паспортах? Неужели причина злопамятства – эти самые печати в документах, удостоверяющих наши личности? Мы бесимся из-за того, что обманули надежды государства? Пообещали ему жить долго и счастливо и умереть в один день, но не выполнили обещание, чем разочаровали? Идиотизм какой-то.
Бывший принялся оправдывать ожидания, но как-то странновато: пристроил наконец свои колени так, что мои, чинно сжатые, оказались между ними. И теперь при любом шевелении ногами получалось, будто я с ним заигрываю. Только я собралась махнуть остатки вина залпом и прервать этот акробатический этюд, как он все-таки спросил:
– Любуюсь я тобой – красивая, умная. За пять лет стала еще и холеной. «Ах, какая женщина, мне б такую»… Не подскажешь, почему мы расстались?
– Потому что ты молчал сутками, – выпалила я. И ощутила гордость собой, умной, красивой и холеной. Как легко и точно то ли почувствовала, то ли просчитала его желание расставить точки над і.
– Это повод? Мой отец уже тридцать лет так молчит. Нормальный полковник. И до отставки попусту не болтал, и после не начал.
– Но ты-то не военный.
– А это не от рода деятельности зависит. Характер. Мама другая, общительная, сама знаешь. Родила меня, по неопытности поручила дрессировку мальчика мужу. Сын, разумеется, вышел в отца и уже в три года был суров и нелюдим. Она захотела девочку, но родился брат. Его мама воспитала по-своему и отлично треплется с ним до сих пор.
– Да, твой братец – маменькин сынок… Но почему ты всегда норовил грубо меня заткнуть? Между прочим, самооценку это гробило.
– Не смеши. Понизить чью-то самооценку может лишь тот, кого жертва уважает. А для тебя авторитетов не существует. Как ни унижай, реакция одна – сам дурак, не способный оценить такое чудо природы, как я.
– Стоп, это не повод обижать жену. Я всего лишь невинная болтушка…
– Э, нет, дорогая, ошибаешься. Или издеваешься, как обычно, – нахмурился он. Странно, только что утверждал, будто я его смешу. Проблемы с чувством юмора за эти годы возникли, кажется, не только у меня. А бывший продолжил довольно сварливо: – Ты предпочитала не замечать, что разговариваешь командирским тоном. Могла прикрикнуть, если я делал не так, как ты велела. В общем, отдавала приказы, которые не обсуждались.