Оправдания Евы - стр. 29
Все это прокручивалось во мне, пока я бежала к ней. Представить себе молодую женщину с очень крепкими нервами, усомнившуюся в собственной вменяемости, у меня не получалось. Кто угодно, только не Коростылева. Что могло случиться за ночь, если она пребывает одна в уютной трехкомнатной квартире в родном городе? Я в номере бывшего мужа за границей неудачно переночевала и то разума не лишилась. Взбежав по лестнице на четвертый этаж, отдышалась и достала из сумки ключи. Уже много лет мы поливаем друг у друга цветы, когда одна из нас уезжает. Заскакиваем за чем-то нужным, если приспичило в хозяйкино рабочее время. Да мало ли почему лучшие подруги обмениваются дубликатами ключей. Есть великая своей загадочностью формула – на всякий случай. Но я не могла даже вообразить ситуацию, при которой буду отпирать дверь живой и здоровой Наташки, находящейся в субботу утром дома. А здоровой она была точно. Сумасшедшие ведь о своей ненормальности не догадываются. Вот позвони мне Коростылева в неурочное время и ни с того ни с сего заяви, что чокнулась я, можно было бы проникать в ее квартиру только вместе с психиатром и санитарами.
Я вошла в большую прихожую. Тихо, чисто и пусто. Не повышая голоса, осторожно спросила:
– Наташа, ты здесь?
И вынуждена была пожалеть о торопливом анализе симптомов душевной болезни и признаков здравия. Дверь в гостиную приоткрылась, и в щель скользнула взлохмаченная Наташка с искусанными губами и крупно дрожащими руками. Когда однажды я вызывала ей неотложку, потому что температура подскочила выше тридцати девяти и ничем не сбивалась, Коростылева выглядела гораздо лучше. Тряслась, губы пересохли, но румянец ей шел. А нынешняя бледность нет. Она совсем не вязалась с милым круглым лицом и пугала сильнее всего остального.
– Что с тобой? Тебя били, грабили? В полицию позвонить? Может, врача? Может, за лекарствами сбегать? Ну, не молчи, пожалуйста, хоть кивай, – умоляла я, будучи не в силах подойти ближе – ноги не слушались. Прислонилась к настенной вешалке и снова забормотала: – Ты только не беспокойся, что бы ни случилось, я теперь здесь, одна не останешься.
Наташка тоже не устремилась ко мне. Вцепилась в дверь и, казалось, бдительно сохраняла одну и ту же ширину щели, в которую протиснулась. И еще напряженно прислушивалась к чему-то у себя за спиной. Потом сбивчиво зашептала:
– Тсс. Ариша, почему ты так долго не шла? Ты мне очень нужна. Сейчас ты решишь мою судьбу. Ничему не удивляйся. Просто идем в комнату. Я знаю, ты храбрая. И скажешь мне правду. Да?
– Да, – сказала я довольно противным тонким голосом, чувствуя острое нежелание отходить от вешалки. Потому что висящий на ней дождевик представлялся хоть каким-то оружием. Его ведь можно бросить в маньяка и, пока тот будет выпутываться, убежать, как в кино? Или нет?