Оппенгеймер. Альтернатива - стр. 53
– Юри, Бартки и я два дня назад встретились с неким Джимми Бирнсом. Эйнштейн написал письмо и…
Оппи вскинул голову:
– Сам Эйнштейн?
– Ну ладно, ладно… Письмо написал я, а Альберт его подписал. Этой подписи хватило для того, чтобы нас записали на прием к новому президенту, этому Трумэну. Но когда мы пришли туда, нам подсунули… какую-то деревенщину! – Оппи слышал, что Бирнса со дня на день назначат государственным секретарем, но сообщать об этом Силарду было ни к чему. – Тем не менее, – продолжал Лео, – я пытался заставить его понять аморальность использования бомбы против японских городов. – Он покачал головой. – Но этот тип и сам не имеет морали. Он сказал, что если мы сейчас используем бомбу, то после войны будет легче давить на русских. Я возразил, что неразумно таким образом дразнить советского медведя. Но он предпочел слушать Гровза – Гровза! – который сказал ему, что русским для создания собственной бомбы потребуется двадцать лет.
– О, они управятся гораздо раньше, – отозвался Оппи, пытаясь выдыхать дым в сторону от Силарда.
– Ну конечно же! Но этот болван Гровз уверил его, что в России нет урана. Прежде всего – почему он в этом так уверен? Кто вообще может что-то сказать наверняка о такой огромной стране? И, во-вторых, уран есть в Чехословакии! Нет, возразил я, если мы будем давить на Советы, они сделают бомбу уже в этом десятилетии.
– И что ответил на это Бирнс?
– У него хватило наглости заявить мне, что я должен думать о Венгрии, что я должен заботиться о том, чтобы она не осталась навечно под русской оккупацией. Венгрия? Роберт, я думаю обо всем мире! О послевоенном развитии, в котором решится, будем ли мы жить или… или все умрем.
Оппи долго смотрел на него, а потом сказал без всякого выражения:
– Атомная бомба – чушь.
Черные волосы Силарда были гладко зачесаны назад, открывая высокий лоб. Сейчас густые брови взлетели чуть ли не до кромки волос.
– Как вас понимать?
– Ну, скажем так: это оружие, не имеющее военного значения. Оно может произвести сильный взрыв – очень сильный взрыв, – но для войны оно не годится.
– Как вы можете говорить такие вещи?
Оппи помахал в воздухе свободной рукой, подыскивая сравнение.
– Это примерно так же, как было с военными газами во время Великой войны: однажды люди увидели, как… насколько это оружие безнравственно, и поставили его вне закона. Но теоретическую разработку никто не запрещает, только практическое применение. Вы, конечно, понимаете, что, как только мы применим бомбу против Японии, русские поймут, что к чему.
– Наверняка поймут, и даже слишком хорошо.