Опоздавшие - стр. 13

Мама-то еще ничего. Брайди чувствовала, что где-то глубоко-глубоко в ней и сейчас жива та девушка, какой она некогда была, и потому мать понимает и безмолвно поддерживает старшую дочку.

Сказать это вслух она, конечно, не могла. Почему? Из-за папы! Он-то не принимал Флиннов напрочь. Дурная, говорил, кровь. По опыту Брайди знала: если папе что втемяшится в голову, его уже не переубедишь, он становится неприступен, как скала Кэшел. Отец запретил ей выходить за Флинна. Флинн – фамилия Тома. Его дед по отцу отобрал у Моллоев ферму, которой владело не одно поколение их семьи. Уилф Флинн выиграл ферму в карты и, к великому смятению семейства Моллой, забрал. Бедному папе было двенадцать, когда его выселили из родного дома – белого особняка, в каждый урожайный год обраставшего пристройками.

Поселились Моллои в домишке, стоявшем в череде халуп у подножия холма, несколько кур составляли всё их хозяйство, и папе пришлось с тележки торговать яйцами на рынке в Роскоммоне. Иногда ему удавалось найти поденную работу.

Самое смешное, что Том уезжал вслед за братом, потому что оба не хотели хозяйничать на ферме.

Накануне вечером вся семья, как всегда, собралась за накрытым клеенкой столом. Кроме Брайди, никто не знал, что ужин этот прощальный. Обычно отъезжающим в Америку устраивали большие проводы, похожие на поминки, но Брайди не смогла бы уехать, если б родня затеяла отвальную. Она не умела прощаться.

Мама подала картофельные оладьи. Шел пост, поэтому мяса не ели вообще, а не только по пятницам. Оладьи были вкусные. Быстро орудуя вилкой, Брайди ела в охотку. Младшие братья по очереди подбрасывали поленья в очаг. За столом их было семеро детей; могло быть девять, но двое умерли младенцами. Впервые в жизни Брайди подумала, что без тех двоих груз на душе капельку легче.

Куинн рассказывал о своей победе на конкурсе по географии, комната полнилась голосами, смехом, чадом, запахом обжаренного в масле лука. Слава богу, в этой кутерьме никто не замечал, что у Брайди глаза на мокром месте. Она понимала, что родную кухню вновь увидит не скоро.

Отца не было дома. Семья уже не ждала его застольной молитвы. «Ешьте без меня, – как-то сказал он матери. – На моем грешном горбу будет одной святой обязанностью меньше». И мать обходилась без его благословения пищи. Она всегда ставила его тарелку во главе стола, но бывало, что место его так и пустовало всю трапезу. Но даже когда его не было, все ощущали его присутствие, словно с отцовского стула на них осуждающе смотрел его призрак.

Расправившись с оладьями, братья откинулись на стульях и закурили. Тут и пришел отец. По тому, как он долго стягивал башмаки, все поняли, что он крепко выпивши.