Ополченский романс - стр. 32

– …так восьмой пришёл, – пояснил Лютик. – Пока этих семерых укутывали в одеяла. Три коротких один длинный. Как положено.

Лесенцов перевёл глаза на Дака. Тот устало кивнул.

Лесенцов посмотрел на Скрипа. Он тоже мотнул ослабшей головой, показав челюстью на Дака.

– Ну? – попросил уточнений Лесенцов.

– Дак его… – сказал каким-то выцветшим и совершенно осипшим голосом Скрип. – Кухонным ножом… Не стрелять же снова.

Лесенцов вздохнул.

– Дальше?

– Ты ж сказал: убрать их, – ответил Лютик.

– И что? – спросил Лесенцов.

– Закопали в таком месте… – рассказал Лютик, даже чуть улыбнувшись. – Сами теперь не найдём, если захотим.

Лютик, заметил Лесенцов, был заметно чище и бодрей Дака и Скрипа.

– На кой чёрт? – спросил Лесенцов.

– Чего на кой чёрт? – переспросил Лютик.

– Закопали на кой чёрт?

– Ты ж сказал, – повторил Лютик.

– Го-о-осподи… – шёпотом пропел Лесенцов. – Лютик, ты же местный! Даже я знаю: там старая шахта в полукилометре! Туда можно дивизию перекидать вместе с лошадьми! Вы ж должны были за пятнадцать минут управиться! Сам рассказывал, как вы должников туда к шахте возили – запугивать!

– Ты ж не говорил про шахту, – сказал Лютик. – Да и я в машине сидел, на стрёме. Дак со Скрипом рыли. Подручными средствами… – здесь Лютик откровенно улыбнулся.

– Лютик, скотина, – без голоса, еле шевеля губами, сказал Скрип. – Ты о чём думал? Я в землеройку обратился за ночь.

– А ты? – спросил Лютик, на всякий случай отступая от Скрипа на шаг. – Ты о чём думал?

Дак, ни на что не обращая внимания, разулся и спросил, где тут можно умыться.

Лесенцов ещё раз оглядел Лютика и Скрипа и покачал головой: что вот с вами поделаешь, дураки.

– Сигарет тебе принесли, Комбат, – сказал Скрип и подал пачку.

Лесенцов поспешил на кухню – там имелся огонь.

– Чай будете? – спросил он с кухни, уже поставив чайник на плиту.

Сломал три, одну за другой, спички: руки одеревенели.

Чайник отражал ребристым боком жёлтый и слишком яркий свет уличного фонаря.

– …что мы, звери, что ли, в шахту людей кидать, – продолжал бубнить, стягивая ботинки, Лютик. – Похоронили. По-человечески всё.

Вострицкий был высокий, рукастый, любопытный до всего, заводной на всякую радость.

На Донбасс он собрался быстро и неожиданно для самого себя.

Попросил отпуск на работе – и, хотя в его конторе даже бухгалтер, маленькая женщина тридцати девяти лет, болела за ополченцев, зная всех полевых командиров по именам и каждое утро изучая сводки с донецких фронтов, – никто не догадался, куда он направляется.

Вострицкий был на отличном счету, ему, если он о чём-то просил, старались не перечить. В отпуск, так в отпуск – генеральный даже не поинтересовался планами Вострицкого на ближайший месяц.