Опиумная война - стр. 73
– А как мне узнать, что я их контролирую?
Цзян почесал за ушами.
– Хороший вопрос. Я точно не знаю.
От Цзяна было раздражающе сложно добиться разъяснений. Его ответы всегда были странно сформулированы и состояли из нелепых фраз. Понять их удавалось не сразу, некоторые и вовсе никогда. Если Рин просила объяснить, он менял тему разговора. Если она пропускала мимо ушей его особенно абсурдное замечание («Твоя Вода не в равновесии»), он настойчиво спрашивал, почему она не задает вопросов.
Говорил он странно, всегда либо слишком быстро, либо слишком медленно, со странными паузами между словами. Смеялся он двумя способами. Один смех – сбивающийся с ритма, нервный, на высоких нотах, явно неестественный, а другой – раскатистый, низкий и громкий. Первый Рин слышала постоянно, а второй редко и всегда вздрагивала при этом. Цзян нечасто встречался с ней взглядом, смотрел обычно куда-то в переносицу.
Двигался Цзян так, словно был не из этого мира. Будто явился из страны, где жили почти что люди, почти никанцы, но не совсем, а вел он себя как заплутавший турист, который бросил попытки скопировать поведение окружающих. Он выглядел чужаком не только в Синегарде, но и на самой земле. Вел себя так, будто законы природы его не касаются.
Может, так оно и было.
Однажды они забрались на самый верхний ярус академии, выше жилищ наставников. Здесь стояла только одна высокая спиральная пагода, девять этажей, элегантно стоящих один на другом. Рин никогда не заглядывала внутрь.
Еще с первой экскурсии несколько месяцев назад она помнила, что академия Синегарда построена на месте старого монастыря. Пагода на самом высоком ярусе, вероятно, до сих пор была храмом. Перед входом лежали старые каменные подставки под палочки с благовониями. По обе стороны двери на длинных шестах были установлены вращающиеся цилиндры. Присмотревшись, Рин заметила вырезанные по бокам старые никанские буквы.
– А это зачем? – спросила она, медленно закрутив цилиндр.
– Это молитвенные колеса. Но сегодня у нас нет времени в это вдаваться, – сказал Цзян и жестом велел следовать за собой. – Сюда.
Рин ждала, что девять ярусов пагоды связаны лестничными пролетами, но внутри оказалась лишь спиральная лестница, ведущая на самый верх, то есть просто пустой цилиндр, заполненный воздухом. Через квадратное отверстие в потолке пробивался солнечный луч, в воздухе плавала пыль. С лестницы свисали заплесневелые рисунки. Похоже, несколько десятилетий их никто не чистил.
– Раньше здесь стояли статуи Четырех богов, – сказал Цзян, указывая в пустоту.