Опиум - стр. 32

Мой папа не просто был знаменитостью, он был звездой, культом, хоть и славу ему подарил один комедийный сериал, популярный в те годы. Он, как и все актеры, мечтал вырасти в драматические роли и получить заветную статуэтку. Но его приглашали только в комедии, и золотой Оскар даже не смотрел в его сторону. Я видела в его глазах его мечты, когда он смотрел на Хлою. Ох, моя сестричка была создана для камеры, как и я для акробатики. Талантливая до смерти – она могла выдавить из себя слезы за секунду, а в следующую минуту уже заливисто смеяться, очаровывая всех свои обаянием. Я в это время оглядывала всех с ледяным выражением лица, не понимая, что от меня хотят, и почему я должна плакать, когда режиссер мне говорит это делать. Довольно унизительно…

Я захожу в свой опустевший дом, чувствуя, как гнев наполняет каждую клеточку моего тела. Большая часть моих вещей сложены в коробки, которые хочется разорвать на части, а вещи сложить на их законные места. Но гордость не позволит мне остаться, после того, что мама сказала мне. Наконец, они вздохнут свободно. Потеряют своего третьего ребенка, потому что общаться я с ними больше не намерена. Митчел уже однажды ушел из дома и не вернулся. Они винили его в смерти Хлои. Не говорили вслух, но взглядов и отношения было достаточно.

Теперь пришла и моя очередь. В Лос-Анжелесе оставаться пока не имеет смысла – не хочу, чтобы родители знали, выслеживали мое местоположение по фотографиям папарацци. Я хочу пропасть с их радаров, поменять телефон и вычеркнуть себя из их жизни. Но нет, это они меня вычеркнули. И давно…

Я кидаю все самые необходимые вещи в огромный чемодан с такой яростью, словно он виноват во всех моих бедах, а не я сама. Но ничего, я справлюсь. Черт возьми, мне нужна работа. Глупо было отказываться от денег «на первое время». Порывшись в нескольких сумочках, я наскребла девятьсот двадцать пять долларов и пять центов. Ничтожно мало, чтобы жить так, как я привыкла. Обычно я тратила столько в день, или даже в час… и никогда не работала нигде – съемки и подиум не считается. Это было давно, и эти деньги я давно потратила на шмотки, машины и салоны красоты. А то самое «наследство», которое у меня уже отняли до двадцати одного года, принадлежит родителям. Жизнь не справедлива. Я не представляю, кем я могу работать. Официанткой, прислугой? Ужас какой. Податься в эскорт, как Наоми? Но я знаю, что это никакой не эскорт вовсе, а настоящая проституция. Я пока не готова пасть так низко. Но мне нужны деньги. Я люблю деньги. Нет, не так. Я люблю свободу, которую они дают.