Оперативный псевдоним «Ландыш» - стр. 20
Оля молчала.
– Keine Antwort ist auch eine Antwort[7], – констатировал Дербент.
Через два дня Оля ехала в поезде вместе с симпатичной парой из посольства в Берлине: Ангелиной Васильевной и Дмитрием Трофимовичем. Оле прикрепили накладную косу. Она ехала в двухместном купе с женщиной. Днем у них сидел Дмитрий Трофимович.
– У тебя, Оля, есть возможность присмотреться. Паспорт у тебя дипломатический. Так что ни те ни другие трогать не будут, – утешала ее женщина.
– Не забывай, – продолжал мысль жены Дмитрий Трофимович. – Ты едешь работать секретаршей. Языка толком не знаешь. Все время смотри то на меня, то на жену. И ничему не удивляйся. Внешне, я имею в виду.
– Да. Хорошо, – лепетала Оля.
– Я тебя одену по-человечески, и ты поедешь дальше. В посольстве будешь жить у нас. И не высовывайся. Чем меньше людей тебя видят, тем тебе же лучше.
– Да, – снова кивала головой Оля. – А куда…
– Обсудим на месте. Сейчас не время.
Белоруссию проехали ночью. Днем в Бресте выходили на вокзал, пока меняли колеса.
– А почему у нас такая нестыковка с Европой? – спрашивала Оля, недоумевая.
– Стратегический маневр, детка, – дипломат откровенно смеялся. – Надежда, что ИМ будет трудно.
ОНИ – это Оля уже поняла, это немцы.
– Именно немцы, детка, – сто раз повторили Ангелина Васильевна и Дмитрий Трофимович. – Фашисты – это плохо. Немцы – это корректно и грамотно. Никогда не ошибайся.
Советские пограничники с огромной собакой бодро пробежали по вагону. К ним в купе заглянули на мгновение.
– Помощь нужна? – спросил офицер. – Всего доброго!
– Имей в виду, Оля, – объясняла Ангелина Васильевна, – мы разные ведомства. Помощь они тебе оказывать не будут. Только самую примитивную – бинт и вата. Но всегда делаем вид, что «дружим». По закону нас никто досматривать не имеет права. Только если собака след возьмет.
– И что тогда? – Оля слушала, затаив дыхание.
– Наши просто спросят, что это вы такое «вкусное» везете, и напишут в докладной своему начальству. А они пропустят, но устроят каверзу по дороге. Поэтому надо быть начеку. И еще. Купе нельзя оставлять. Могут подбросить что-нибудь: листовки, письма, оружие. Что угодно. А потом полетят ноты и будут разборки. И нас как минимум больше не выпустят из Союза. А то и из партии погонят.
– Жуть какая!
– Да. Не говори. Но мы привыкли. Теперь поляки. Эти не очень страшны, но злы на нас. Не обращай внимания.
Поляки по их вагону прошли быстро. Теперь окно было завешано. В купе был полумрак.
– Могут и камень бросить. Сиди тихо.
Перед Варшавой пересаживались в другой поезд.
– Понимаешь, между двумя скорыми почти сутки. Деваться нам некуда. Можно, конечно, в посольство, но это неудобно. И внимание привлекает. Так мы приспособились здесь выходить. Смотри, как у проводника рожа вытянется. Товарищ из органов. Сказать ничего не может. Выходи. Поезд через три минуты.