Операция "Волчье сердце" - стр. 34
Слово «тши» на языке гоблинов обозначало сложное понятие и включало в себя одновременно всех, кто преследует добычу — будь то собака-ищейка, охотник, вставший на след, либо же шаман, преследующий злокозненного духа. Все они были «тши», а если в процессе погони они меняли что-то в себе — запах, или лицо, или сознание, не суть важно — то становились «тшикое».
Вольфгер однажды, в далекой юности, пытался объяснить коллеге-гоблину, что меняться сознательно не умеет, но все равно шесть дней в месяц, три в полнолуние и три в новолуние, становился «тшикое». Все остальные дни он был «сержант» — видимо, слово «тши» тому коллеге из далекой юности не нравилось. Выяснить, причем здесь новолуние, которого оборотень не чувствовал вообще никак, не удавалось.
Имелось у капитана подозрение, что коллега просто выделывался, изводя любопытного юнца, но доказать эту версию так и не удалось.
Внутри лавка представляла собой весьма занятное зрелище.
Прямо от входа взгляд упирался в стойку, за которой и помещался хозяин собственной персоной. Стена позади него была занята открытыми полками от пола до самого потолка — только в углу приткнулась маленькая дверца, а рядом с ней стояла складная лесенка, позволявшая низкорослому хозяину доставать товар с самого верха. Стены лавки были завешены всякой всячиной настолько густо, что собственно стен не было и видно. Самый бесполезный хлам перемежался там с вполне ценными вещами, и у Алмии, окинувшей помещение взглядом, тут же заблестели глаза. Единственное, что здесь было свободно от товара — это, как ни странно, прилавок. На его полированной поверхности находилась только касса — начищенная, массивная и солидная.
Прилавок был высотой по солнечное сплетение человеку среднего роста, и чтобы из-за него виднелось чуть больше гоблинской макушки, с обратной стороны пол был поднят примерно на полметра дощатым настилом.
Под этим настилом, помнится, лет пять назад был найден шикарный склад контрабанды...
— Что привело вас ко мне сегодня, дорогой? О, знаю, знаю! До вас дошли слухи, что совсем недавно море подарило берегу рядом с Лидием много отборного янтаря, и вы пришли на него взглянуть? — завел свою песню Ошат-даро, и Вольфгер вынырнул из воспоминаний, а Алмия оторвалась от разглядывания дивных стен.
— Сожалею, почтенный, но наше дело менее приятно. Слышал ли ты что-нибудь об убийстве, случившемся на Кирпичной улице?
Входная дверь стукнула — это девица в серо-голубом платье с передником, мявшаяся на входе, услышала слово «убийство», охнула и выскочила на улицу.