Операция «Сентябрь» - стр. 12

Из Докладной записки наркома госбезопасности СССР Меркулова Сталину, Молотову и Берии от 17 июня 1941 года Савельев узнал: только в Литве было репрессировано 15 851 человек.

На фоне таких массовых репрессий, на фоне тотальной санации населения, осуществлявшейся силами НКВД – МВД и НКГБ – МГБ, в обстановке полной вседозволенности, свойственной сталинскому режиму, и совершались преступления советских военнослужащих в отношении мирного населения Литвы, ни в чем не виноватого даже по критериям советских властей. Но многие бойцы и офицеры армии, внутренних войск, госбезопасности были уверены: литовцы и поляки – враги, пособники фашистов, с радостью встретившие немцев в 1941 году, использовавшие рабский труд вывезенных немцами советских граждан, чинившие террор в тылу Красной армии.

Неудивительно, что население восприняло эти репрессии, грубую ломку политического и административно-территориального устройства страны, традиций, навязывания русского языка, бесцеремонность новой власти как оккупацию, а всех представителей этой власти – от назначенного сельского учителя и участкового милиционера до министров правительства – оккупантами.

Позже, там, в Литве, Савельев постепенно осмыслит всё это, поймёт детали, нюансы, особенности, без учёта которых работа контрразведчика немыслима. Он хорошо помнил слова генерала Барышникова, которого считал своим учителем и наставником: «Разведка и контрразведка – это анализ и синтез деталей, нюансов, особенностей, мелочей и тонкостей». А пока он читал и читал документы.

Вначале он просмотрел копии спецсообщений, донесений, рапортов, справок и отчётов о борьбе с литовскими и польскими бандами. Смысловое содержание всех этих документов было понятно: есть враг, борющийся с советской властью и советскими гражданами, военнослужащими и милицией. Враг во что бы то ни стало должен быть уничтожен. Но документы из другой папки, вручённой заместителем министра, поставили Савельева в тупик[2].