Операция "Рокировка" - стр. 7
— «Утес», — Корнеев вмешался в разговор. — Прошу обеспечить…
— Не волнуйтесь, майор. К встрече готовы… — «Утес» умышленно назвал Корнеева только по званию. Давая понять, что тем, кому положено, о них все известно. — «Сокол шесть»!
— Внимательно…
— Парни, эта телега должна доползти в целости и сохранности.
— Вас понял, «Утес».
— Все будет, как в песне. Мы же дома…
Колесников глубоко вдохнул, потом протяжно выдохнул и показал Корнееву большой палец.
— «Кузнечик»! Вижу сзади шестерку «фоккеров»! — голос «Ромео» ворвался в наушники.
— Понял, «Ромео»! Вижу. Успеваем. Жди меня. Иду вверх… Перехватим их пораньше.
— Есть…
— Сергей, следуй своим курсом. Мы прикроем! Удачи…
— Черт! «Утес» вижу еще одну шестерку. На десять часов! Идут выше нас на опережение!
— «Сокол шесть»! Держитесь, парни! Вся «Поющая» уже в воздухе.
— «Кузнечик», «Ромео», я — «Маэстро!». Время подлета четыре минуты!
— Хрена себе суета… Что же ты такое стырил у них, Серега?.. Самого Гитлера в плен взял?
— Вроде того…
— Пилот «Юнкерса», приказываю соблюдать молчание.
— Есть… — Колесников, проводил взглядом унесшиеся наперехват «фоккерам» краснозвездные истребители, потом повернулся к Корнееву. — Держись, командир. Сейчас немного прибавим газу…
Пилот совсем чуть-чуть подал штурвал от себя, и, увлекаемая не только мощью трех моторов, но и силой земного притяжения, неуклюжая «тетушка Ю», словно заскользила с горки, убыстряя лет…
— «Ромео», прикрой! Атакую…
— А-а, горишь, сволочь! Получи еще!..
Эфир заполнили крики на немецком, ругань и прочие звуки боя.
— Жарко там… — ни к кому не обращаясь, пробормотал Корнеев.
— Ничего, командир… — подмигнул ему летчик. — Разберутся. Сейчас не сорок первый. И фриц выдохся, да и наши соколы кое-чему научились. Мы свое сделали, они — тоже не подведут… Тем более, помощь идет.
И словно в подтверждение в наушниках раздался спокойный и уверенный голос:
— «Сокол шесть», это «Маэстро». Вижу вас, выходите из боя. Дайте и «старикам» размяться.
Колесников выровнял машину, но высоту набирать не стал, шел на бреющем. Тридцать километров это бесконечность, когда с полной выкладкой да по раскисшей пахоте. А для самолета, даже такого неуклюжего, семь минут лета, — пять из которых уже утекли в прошлое…
— Пилот «Юнкерса», — ожили динамики. — Видим вас. Доверните на два часа…
— Вас понял. Есть довернуть на два часа.
— Как самолет? Дотянете.
— Теперь, точно дотянем. Как истребители?
— Трех фрицев сбили, остальные ушли. Как услышали, что «Маэстро» в воздухе. Так и драпанули…
— Вижу аэродром. Разрешите посадку?
— Посадку разрешаю…