Операция «Мальборо» - стр. 29
– Это натуральное свинство: дымить в квартире. И как тебя только твоя Лида терпит.
– Ругается… бабы все таковы, – бурчит Женька в приоткрытую дверь.
– Женщины! – я наставительно подымаю вверх указательный палец.
– Ага! Мадамы… – Карпенко швыряет вниз окурок и дурашливо поёт: «За что нас бабы балуют…»
Он входит в комнату и, чуть смущённо, зондирует:
Как ты, насчёт… того…
– Я не трезвенник и не язвенник, но с утра никогда не выпиваю.
Понятно. Высокоморальный тип.
– Скорее, деловой. Как говорят в Америке, из племени делаваров.
– Ну, а я из нашенских, расейских.
Перекидываясь лёгкими фразами, мы входим на кухню. Карпенко достаёт из холодильника и ставит на стол полбутылки водки и остатки вчерашнего роскошного ужина. Сразу видно, что друг с похмелья и ему срочно требуется «лечение»
Я наливаю себе чай, сооружаю из кружков сервелата и сыра бутерброд. Женька долго мнётся, поглядывая на водку, затем всё-таки наливает в стакан граммов сто и, страдальчески сморщившись, выпивает.
– Чего ты так долго рассматривал родимую? – с лёгкой ехидцей интересуюсь я, когда мой друг-писатель запивает огуречным рассолом «дозу».
Скоро Лида придёт, а я, вот…
Скажешь, друг детства нечаянно объявился.
Да, уж, как-нибудь отмажусь.
– Ну, до свидания, друг мой, Женька. Мне надо ещё будет сделать один важный визит.
– Заходи, Димыч, когда тебе надо будет, – прочувственно говорит Карпенко.
Он уже слегка разомлел и готов к грядущему явлению толстушки Лиды. Ну, а мне видеться, ясно, с ней совсем не с руки. И поэтому я спешно выпархиваю за дверь квартиры. В моём рюкзачке лежит книга Карпа «Экспедиция в никуда» с дарственной подписью автора. Как-нибудь на досуге я вдумчиво прочитаю это, эпохальное творение друга.
Пока же, в электричке, я внимательно просматриваю окружающее пространство на предмет обнаружения «хвоста».
Через полтора часа я прибываю в Управление.
Глава 5
В просторной московской квартире главного раввина России шла неторопливая беседа. Роскошная серебряная менора с семью зажжёнными свечами при глухо задёрнутых оконных шторах излучала яркий свет. Она казалась неким олицетворением сущности «богоизбранного» народа, затерянного в самом сердце невежественной «гойско-акумской»[4] страны. Тяжёлые портьеры наглухо закрывали окна, чтобы во время беседы не слышать и не видеть посторонний мир, который ещё предстояло покорить полностью и бесповоротно.
Тени двух единомышленников, одетых в чёрные костюмы и чёрные широкополые шляпы, казались огромными хищными птицами, приготовившимися к тому, как скорее и лучше порвать своими хищными клювами тело жертвы – России.