Операция «Крепкий поцелуй» - стр. 38
– Ну, извини, извини, не хотел тебя обидеть.
– А ты и не обидел, – рассмеялся Алекс. – Просто проявил неосведомленность.
– Батя, скажи, а чего ты не женишься? Почему один-то? Вон хозяйство у тебя какое! Ты ж еще бодр и крепок, богат, умен… Нашел бы себе кого-нибудь!
Алекс остановился, взгляд его посерьезнел.
– По хозяйству мне домработница помогает, сейчас стол нам накрывает, – сказал он. – Да и «кого-нибудь» мне не надо. Мы ведь с твоей матерью венчаны были. А я вот взял и сбежал. Струсил тогда, в восемнадцатом, и сбежал. Всю жизнь каюсь. Оправдываюсь – мол, уезжать она сама отказалась, я ж звал ее, уговаривал. Да и не сказала она мне тогда, что тебя под сердцем носит… Писал я ей первые годы, звал приехать, да не сразу сообразил-то, что такие письма НКВД вряд ли пропустит. Я тогда стал ей просто открытки отправлять, с самолетами да вертолетами. Чтоб знала, что я жив. Не писал ничего, а просто открыточку выбирал с самолетиком покрасивее и отправлял раз в месяц.
– Я помню эти открытки, – улыбнулся Олейников. – Она их в шкатулке хранила, перебирала часто и плакала. Только мне ничего так и не сказала.
– Боялась за тебя, думаю. И мне ответить не могла. А когда ты тут в сорок пятом у меня первый раз появился да рассказал все – меня как обухом по голове. Я, представь себе, даже в Россию собрался ехать, к ней… А ты исчез, и я опять испугался. Грех на мне великий, Петенька, а через мой грех и твоя жизнь вся перекосилась.
– Пап, ну ты что? – обнял Олейников отца. – Просто так сложилось.
– Просто и непросто. Когда живешь не по-божески, все непросто складывается.
– Ладно, пап, прошлого не вернешь. Ты мне лучше скажи, что за проблемы-то у тебя? Зачем тебе револьвер, а?
Алекс улыбнулся.
– Да, представь себе, меня тут чуть не ограбили! – расхохотался он. – Знаешь что, пойдем-ка на террасу, там, думаю, уже стол накрыт. У нас сегодня энчилада[20] с ветчиной, сыром и сладким перцем, а еще кесадилья[21] с курицей. Домработница – мексиканка. Я все время прошу что-нибудь наше – огурчики засолить, картошечку с лучком пожарить, кулебяку с капусткой испечь… Но она, представь себе, ничего такого не умеет. Так что чем богаты. Поешь с дороги, а потом я тебе все и расскажу.
Сэм Джанкано нервно сглотнул. После морской прогулки и бурного секса есть хотелось страшно. Да еще и эти будоражащие аппетит ароматы. Хотя ресторан «Плимут Хаус» и был закрыт для других посетителей, кухня работала и запахи оттуда доносились головокружительные. Но сидевший за столиком с Джанкано человек в черных непроницаемых очках (еще и прикрывавший на всякий случай рукой лицо от любопытных взглядов услужливого официанта) от еды отказался, и Джанкано, уже выбравший в меню с пяток основных блюд и подумывавший о том, что же выбрать на десерт, был вынужден сообщить, что «тоже не голоден».