Операция «КЛОНдайк» - стр. 115
Проанализировав последние двадцать лет, Круглов с горечью констатировал, что, прожив все это время по чьим-то приказам, ничего, кроме нескольких звездочек на погонах и лет, наполненных службой, службой и еще раз службой, он себе не приобрел.
Более того, Круглов однажды ясно понял, что является всего лишь пешкой в чужой игре или конем, точно и неожиданно бьющим из-за угла по команде невидимого Игрока, от которого он был так же далек, как и те шахматные фигуры, которыми он управлял сам. Скоро на пенсию, и кому он тогда будет нужен? У него нет ни семьи, ни денег, ни дома, ни каких-либо перспектив. Одна надежда, что его, может быть, повысят в звании: хотелось хотя бы на пенсию уйти полковником… А впрочем, какая там пенсия! Во-первых, это копейки, а во-вторых, разве такие, как он, уходят на пенсию? Скорее всего, его преемник просто обеспечит ему глубокое место под крестом… Однажды его уже посылали в ангольское пекло, надеясь, что он там сгинет, но он выжил. А теперь он уже слишком много узнал за свою службу здесь, чтобы ему дали так просто уйти на покой. Он такой же поднадзорный, как и те, кого он тут контролирует… Нужно было срочно что-то предпринимать, пока не стало поздно…
Именно тогда Круглов и поставил перед собой задачу: добиться не просто обеспеченной старости, а стать настолько богатым, чтобы иметь возможность иметь все, в чем жизнь отказывала ему так много лет. Размытая цель, которую ставили перед ним неизвестные ему Игроки, сменилась личной великой целью построения собственной жизни. А способ достижения этой цели был уже намечен. По долгу службы он следил за деятельностью научного комплекса и его руководителя Граховского и уже давно знал, что тот помимо официальной работы и поставок на Запад плановой «продукции» – человеческих органов и тканей для трансплантации – не забывает и о собственном обогащении. Но Круглов не трогал Граховского до поры до времени. Наблюдая за его «подпольной деятельностью» уже в течение года, он вник в механизм его работы, прощупал рынки сбыта, как официальные, так и теневые, и понял, что время его пришло.
С того момента Круглов начинает предпринимать активные действия и идет напролом, осознавая себя уже не шахматным конем, а настоящим волком, и иногда почти физиологически ощущает, как у него на загривке встает шерсть, а улыбка превращается в волчий оскал.
Интересы «конторы» перестали иметь для него значение, и он совершенно осознанно и спокойно принял решение, что с этих пор станет поддерживать с ней лишь пиететные отношения, чтобы раньше времени не остаться без места, но действовать впредь будет только в собственных интересах.