Опера и смерть - стр. 9
– Поедем?
–Давай!
На родину я вернуться не могла, а Генуя или Турин – было безразлично.
Джованна получила место певицы, а я – хористки. Сначала мы с Джованной знакомились с городом вместе, потом у неё завязался роман, и я стала гулять в одиночестве. Однажды в Египетском музее встретилась с синьорой Терезой. Из музея мы вышли вместе и пошли в кофейню.
До этого я с синьорой Терезой толком и не разговаривала, а она оказалась очень интересной собеседницей – умная, начитанная, с несколько парадоксальным взглядом на вещи. В тот первый раз я призналась ей, что невольно поддаюсь мрачному очарованию этих языческих статуй, что боги с кошачьими и шакальими головами кажутся мне жутковатыми, но и притягательными.
– Ну и что в этом плохого? Языческие цивилизации: греческая, римская, индийская, египетская – дали миру величайшие достижения науки, культуры, сокровища искусства и великие изобретения. Не было бы их – не было бы современной цивилизации. Когда ваш писатель Коллинз хочет противопоставить кого-то гуманным и цивилизованным англичанам кого-то дикого, он вспоминает китайцев. Народ, между прочим, создавший бумагу и порох в те времена, когда англичане ещё ходили в звериных шкурах.
Я невольно рассмеялась.
– Вы намекаете на беседу о добродетели в романе «Женщина в белом»? Если бы Фоско был реальным человеком, иностранцем, а не порождением английской фантазии – он бы нашёл что возразить на слова о гуманизме англичан! Умирающая от голода Ирландия, кости индийских ткачей вдоль дорог – вот вам ответ на сказочки о том, что «в Англии нет массовых убийств, как в Китае».
Некстати – или наоборот, кстати – вспомнила историю своей знакомой, молодой англичанки. Она была работницей на фабрике, обожгла себе руки. Чтобы вылечить ожоги и спасти руки, потратила все свои сбережения; лечил её молодой врач из хорошей семьи, они полюбили друг друга и поженились. Родня врача ополчилась на новобрачных и исторгла доктора из своих рядов; даже тётя Софи, миссис Фергюссон, не радовалась удаче племянницы, а говорила:
– Каждый сверчок знай свой шесток!
Постепенно родственники врача смирились с существованием Софи, но не упускали ни одной возможности её унизить или уколоть.
– И чем это отличается от каст у индусов? – говорила синьора Тереза.
Постепенно я сжилась с труппой, хотя дружила только с Джованной и синьорой Терезой.
Нам предстояли гастроли. Никаких дурных предчувствий у меня не было; беспокоило, правда, что в программу поездки входит Англия, но я надеялась, что меня там никто не знает.
Перед самыми гастролями умерла одна из наших певиц, молоденькая девушка – как оказалось, от аборта. Меня мороз продрал по коже – такая страшная смерть, и такой грех! За похоронами последовала свадьба: Джованна выскочила замуж так же стремительно, как выехала в Турин. Синьор Петрич ругался и просил её съездить с нами на гастроли – у него нет времени, чтобы ввести на её партии новую певицу, но Джованна была непреклонна: она оставляет сцену, причём немедленно. Синьор Стефан вызвал из траурного уединения Рубину Пернэ и прослушал хористок. Из их рядов, к собственному изумлению, была выбрана я.