Опер, задержи меня - стр. 14
Если они нападут, я буду бессильна, и от этого рыдать хочется еще больше.
В какой-то момент я словно теряю самообладание, и начинаю реветь в голос. От страха и безысходности, чувствуя себя загнанным в угол зверьком.
– Пацаны, да че вам надо от меня? Выпустите, а?
Они молчат, точно гиены, однако по их горящему взгляду на мою фигуру я понимаю, что именно им надо.
– Если хоть пальцем тронете, я руку по локоть откушу!
Слышу едкий смех, и невольно сильнее кутаюсь в свою кофту.
Вздрагиваю, когда один из этих ментов расстегивает папку, и кладет передо мной чистый лист бумаги.
– Пиши.
– Что писать?
– Чистосердечное. Как воровала, у кого и сколько.
На стол кладет ручку, которую я тут же отшвыриваю от себя.
– Я не воровала! Отвалите. Выпустите меня!
– Сядь! Не дергайся.
На плечо сзади ложиться тяжелая рука, заставляя съежится.
Неприятно. Неужели так, и правда, проходят эти допросы…Да они меня за человека не считают. Уроды.
– Дайте позвонить! У меня есть права. Я тоже человек. Где мой телефон?
– Кому звонить-то собралась, воровка?
– Отцу. Он адвокат.
Сочиняю на ходу, но плевать. Сейчас меня все может спасти. У меня нет никакого отца, и тем более, никакого адвоката, но все равно, они то этого не знают.
Задействую все свое актерское мастерство. Конечно, я не актриса, вот только почему-то все время меня так называют. Наверное, потому, что я все время вру. Ну, или почти все время.
– Ха, адвокат? Не смеши меня. Пиши, я сказал!
Зло смотрю на этого урода с едва ли пробивающейся щетиной, и хочется засунуть ему эту белую бумажку в одно место.
– Я же сказала, отвалите! Не буду ничего писать.
Шиплю на них. Достали уже. Ни позвонить, ничего не дают, а я и не знаю, что делать в таких случаях, и как правильно себя вести. У меня нет даже кому звонить-то, если честно. Я блефую. Как и всегда.
Черт. Попала, что называется.
Эти менты как-то затихают. Ведут себя странно, и мне становится не по себе.
Один из них молча забирает этот листик бумаги, и складывает его обратно в папку. После этого он вроде за мою спину заходит, однако уже в следующий миг меня буквально подхватывают под руки, и нагибают к этому столу, вбивая в него грудью и лицом.
Больно, отвратно, мерзко.
Я чувствую, как под мою кофту забираются чужие руки, и в этот момент начинаю орать так истошно и громко, что у самой едва ли ушные перепонки не лопаются.
– ААА! Не надо! Не надо!
– Тихо. Не ори!
Мое тело, словно неваляшку, тут же отрывают от стола, и я чувствую, как мой рот и нос закрывают чьи-то лапы, в то время как второй урод подходит, и расстегивает свою ширинку. Боже, да они тут меня вдвоем поиметь хотят, сволочи!