Опер с особым чутьем - стр. 3
Отделение РКМ находилось в центральной части Вдовина, неподалеку от городского парка (окрещенного жителями «городским лесом»). Найти в этом городе здание выше двух этажей было проблематично. Стражам порядка выделили кирпичное строение без архитектурных излишеств. Оно сошло бы за конюшню, если бы не странная башенка на крыше, напоминающая луковицу. Над крыльцом трепетал флажок Союза ССР. Окна первого этажа были забраны решетками. Водосточные трубы и пожарные лестницы отсутствовали, забраться по стенам на крышу было невозможно. Проникнуть внутрь без санкции – тоже проблемно, проход преграждала решетчатая дверь, за которой сидели дежурные. Полгода назад райотдел подвергся нападению. Банда была отчаянной, состояла из бывших офицеров Красной армии (каждый имел свою причину ступить на скользкую дорожку). Разбойники решили отбить главаря, попавшегося на деле. Бросили гранату, прорвались с автоматами внутрь. Милиционеры отбились, в здании допоздна засиделись опера – тоже бывшие офицеры, о чем бандиты не знали. Троих потеряли, троих ликвидировали – так и закончили вничью. Злоумышленники бежали, и остро встал вопрос обеспечения безопасности тех, кто обеспечивал безопасность населения…
Ночь была в разгаре, большая часть сотрудников отдыхали. Мужчина с бритым черепом сидел за столом, отрешенно перекладывал с места на место бумаги. Ночное происшествие на Камышинской просто доконало его. Преступники ушли, военные ничего расследовать не будут. Они вообще доживают последние дни в этой дыре, склады перевозят в Ленинград, личный состав тоже завтра-послезавтра уйдет. Дел по горло, бандитизм процветает, а тут еще это…
Он угрюмо смотрел, как конвоир вталкивает задержанного. Запястья арестанта были скованы наручниками – от греха подальше. Человек за столом еще не спал, глаза слипались. Дома его ждали жена, дети… Да какого черта, нет у него никаких детей и никогда не будет! Он усердно заговаривал злость. Субъект в наручниках ему решительно не нравился, он смотрел спокойно, словно ничего не боялся! По знаку конвоир подтолкнул его к стулу, вышел. Молчание затянулось. Этот тип несказанно бесил, и сохранять спокойствие становилось все труднее. «Посетитель» равнодушно обозрел стены с облезлой штукатуркой, портрет товарища Сталина над головой начальника уголовного розыска и остановил взгляд на «гражданине начальнике». На бродягу он не тянул. Одежда была чистой, целой – если не замечать оторванные красноармейцем пуговицы. Взгляд немного «плавал» – значит, не обошлось без рукоприкладства. Но человек держался.