Опер по прозвищу Старик (сборник) - стр. 61
Быстров сделал паузу, и я подумал, что разговор окончен, но он задумчиво произнес еще несколько фраз:
– И вообще, не знаю, получится ли у Элефантова что-нибудь. В последнее время он изменился: сник как-то, интерес к работе потерял. Ничего не просит, командировки в Москву не выбивает. Перегорел, устал? А может, еще хуже – выработался? Так тоже бывает.
Уходя от Быстрова, я вспомнил, что нечто похожее сказал об Элефантове Пореев. Как это он выразился? Надорвавшийся… Что ж, после того, что я услышал, немудрено поверить и в такой исход.
Перечитывая и группируя записи в блокноте, я обнаружил, что противоречивые мнения вызвал только Элефантов. Суждения о его сослуживцах совпадали почти у всех опрошенных. Нежинская – вежливая, приятная, обходительная, хороший работник… Спиридонов – культурный, доброжелательный, знающий специалист… Зелинский – грамотный инженер, активный общественник. И так далее.
К этому времени я наверняка знал одно: Спиридонов – пьяница. Боязливый, тихий, избегающий конфликтов, соблюдающий законы, но пьяница. Есть такая категория людей, тщательно, хотя и безуспешно скрывающих свое пристрастие. Они старательно прячут бутылки в портфель и свертки, напрягаясь, ровной походкой проходят мимо соседей, дыша в сторону, жалуются на бессонницу и нездоровье, от которых отекает лицо и краснеют глаза, тайком сдают пустую тару и убеждают сами себя, что их наивные уловки способны обмануть окружающих.
Но пьянство – самый наглядный и очевидный из человеческих пороков. Участковый инспектор, побывавший в доме Спиридонова, за двадцать минут собрал исчерпывающую информацию о его образе жизни, и предполагать полную слепоту сослуживцев, ни один из которых не обмолвился о наклонностях коллеги, было, конечно, нельзя.
Когда я напрямую задал вопрос профгрупоргу лаборатории – услужливой и словоохотливой женщине, она округлила глаза, будто я спросил о чем-то неприличном.
– Позвольте, как же я могу об этом говорить? В вытрезвитель его не забирали, в милицию не попадал, писем от соседей не поступало – никаких официальных материалов нет. А без документов разве можно? Мало ли кто что видит, кто чего знает…
После такого ответа стало ясно, что возлагать большие надежды на собранную в блокноте информацию не стоит. А на что можно возлагать большие надежды в ходе розыска? Нередко самый железный факт оказывается круглым нулем. Зато институт отработан, задание выполнено, версия Зайцева проверена и, кажется, не подтверждается… Утешая себя таким образом, я зашел в лабораторию попрощаться.
Прощание затянулось. Элефантов уговорил-таки меня снова измерить биополе, и на этот раз всплески мозговой активности привели его в восторг: