Опер по прозвищу Старик (сборник) - стр. 52

– Садитесь.

– Спасибо.

Села она аккуратно на краешек стула, положив изящную кожаную сумочку на плотно сдвинутые колени.

– У вас, наверное, уйма работы, как в фильмах про следователей?

Держалась Нежинская уверенно, даже первой начала разговор, превращая допрос в светскую беседу.

– Я не следователь.

Она вопросительно подняла брови, ожидая разъяснений, но я перехватил инициативу вовсе не для того, чтобы объяснять разницу между следователем и инспектором ОУР[2].

– А как вам работается?

Она улыбнулась:

– Работа как работа.

– Как себя чувствуете?

– Почти нормально.

Улыбка ей шла, и она это знала, поэтому выработала манеру, разговаривая, улыбаться.

– При резких движениях рана побаливает, но это скоро пройдет. Врач сказал, что мне повезло.

Она опять обаятельно улыбнулась.

– Потому что в вас выстрелили?

Почувствовав мое раздражение, она стала серьезной.

– Ну что вы! Потому что не попали.

– А кто мог в вас стрелять?

– У меня уже спрашивали. – Нежинская совсем по-девчоночьи пожала плечами. – Но я не знаю. Тут какая-то ошибка.

Она поморщилась, видно, пошевелила рану, и мне стало ее жаль, разом пропала настороженность и желание ловить на мелких неточностях и противоречиях в предыдущих показаниях. Я все-таки попробовал зайти то с одного, то с другого бока, но слышал одно и то же: не знаю, ума не приложу, понятия не имею.

В том, что не касалось происшествия, Нежинская была словоохотливой, непринужденно поддерживала разговор, по своей инициативе пересказала несколько городских сплетен, вспомнила забавный случай из студенческой жизни.

Она была приятной собеседницей и вообще производила хорошее впечатление.

Чувствовалось, что она привыкла быть в центре внимания и умеет такое внимание поощрять. Это могло ничего не значить, а могло значить очень многое.

Беседа затянулась. Мы проговорили почти час, хотя протокол получился коротким – неполный лист специального бланка.

Когда Нежинская подписывала показания, я заметил, что у нее крупноватые кисти, сильно выраженные суставы пальцев и морщинистая кожа рук. Надо сказать, что общего впечатления эти недостатки не портили и компенсировались ухоженными, миндалевидной формы ногтями, покрытыми перламутровым лаком. С таким маникюром не очень-то удобно стирать, мыть полы, готовить.

– Когда вы выписались из больницы? – спросил я напоследок, чтобы заполнить паузу между окончанием допроса и прощанием.

– Позавчера. Еще с неделю амбулаторное лечение. Ужасно надоело. Невезучий у меня этот год – третий раз по врачам: уколы, лекарства.

– Почему третий?

– Что?

Переспросила она довольно естественно, но что тут переспрашивать?