Опасный возраст - стр. 10
На новом месте у Татьяны Яковлевны работы заметно прибавилось. Единственное, что смущало, – семейное положение, а вернее, полное отсутствие личной жизни при наличии целого штата мужчин. Сказывалась специфика работы: когда с утра до вечера смотришь в чужие рты, лиц уже не замечаешь.
Мать Татьяны Яковлевны не меньше дочери была обеспокоена ее незамужеством. Когда Танечке исполнилось двадцать пять, Евгения Михайловна со дня на день ожидала счастливого момента. Когда миновало тридцать, она еще продолжала слабо надеяться, а после тридцати двух решила взять инициативу в собственные руки. Для дочери Евгения Михайловна желала мужа уважаемого, во всех отношениях порядочного, наличие стабильного заработка тоже приветствовалось. Со временем завышенная планка немного опустилась, и Евгения Михайловна была готова закрыть глаза на некоторые недостатки будущего зятя, появись он хоть из-под земли, но появлялись совсем уж никчемные, и поиски упорно продолжались.
Не было бы Танечке счастья, да несчастье, случившееся в день рождения самой Евгении Михайловны, странным образом поспособствовало ее знакомству с будущим мужем.
Свой юбилей Евгения Михайловна задумывала скромный, рассчитанный на близкий круг, в основном, родственный. Все начиналось торжественно: шампанское, красное крепленое, запеченная утка, фаршированные перцы, заливное из щуки, а закончилось приступом острого аппендицита. Евгению Михайловну в срочном порядке из-за праздничного стола доставили в приемный хирургический покой, прямиком в операционную.
– Еще бы часок, и не спасли, – сетовал дежурный врач, когда Танечка вся в слезах привезла матери домашние вещи. – Аппендикс-то гнойным оказался.
От наркоза Евгения Михайловна отходила плохо, сердце два раза сбивалось с ритма. Танечка хотела нанять сиделку, чуть ли не на коленях умоляла дежурную медсестру поухаживать самой, но строжайший карантин воспрепятствовал героическому настрою.
– Не положено, голубушка, никак не положено. Ваша мама нетяжелая. Справится, – уверяла ее дежурная медсестра, держа за руку. Не помог даже конверт, сложенный вдвое, на всякий случай Танечкой приготовленный. Порядки оказались строгие.
Уже на вторые сутки больничного покоя, передвигаясь мелкими шагами вдоль стеночки, Евгения Михайловна принялась за старое, тем более и место было подходящее – хирургическое отделение просто кишело мужским многообразием.
Поиски привели Евгению Михайловну в процедурный кабинет. Перевязывала ее Вера Игнатьевна, в ту пору еще простая медсестра с большим опытом по части перевязок. Слово за слово вывело двух собеседниц на общий интерес: у обеих взрослые дети, брачная пора давно прошла, но внуков хочется, а где их взять. Как-то так. Разговор получился доверительный, почти душевный. Хоть и говорили они иносказательно, – одна охало, другая поддакивала, – но телефонными номерами при выписке Евгении Михайловны женщины обменялись.