Опасный оборотень - стр. 8

Лиственные деревья сменили хвойные. Ясный день остался над мохнатыми лапами елей. На земле, усыпанной прошлогодней хвоей, мягкой, как ковёр, остановился огромный зверь: получеловек, полуволк. Он махал своим серо-сизым хвостом и повернул ко мне голову. В его пасти уже не пищал бедный Ню-Ню, только иногда дёргался.

В тёмных глазах зверя зажглись, как светлячки, две яркие искорки.

Я остановилась. Убрала со вспотевшего лица, прилипшие волосы и стала открывать банку с земляничным вареньем, которую утащила из дома и не бросила во время бега.

Я слышала стук своего сердца, где-то вдали крики людей.

– Вот, – я поставила ещё тёплую банку на мягкую кочку в кустик черники, на котором зеленели недозрелые ягоды. – Это ты собрал землянику, бабушки сварили варенье. Попробуй, очень вкусно. Пожалуйста, отдай мне собачку. Очень тебя прошу, не убивай его.

Зверь перестал вилять хвостом и… он сдвинул бровь, а потом одну вскинул вверх, так по-человечески вопросительно. На широкой губастой пасти появилась лёгкая ухмылка.

Ведь человек почти!

Оборотень аккуратно положил толстого Ню-Ню на землю. Пёс от шока не сразу встал на лапы и бежать не смог. Тогда оборотень размахнулся и, как мячик, толкнул бульдога к моим ногам. Пузатый Ни-Ни прокатился по черничным кустикам и лёг на моих грязных тапочках. Я, не отрывая взгляда от волка, наклонилась и взяла Ню-Ню на руки. У него на шкуре остались кровавые отметины от укуса. Но в целом пёс был цел.

– Спасибо, – я стала пятиться назад.

А зверь так и стоял в пол-оборота, ждал, когда я уйду. И я ушла с улыбкой до ушей. Оглядывалась, но деревья скрывали то место, где оборотень ел земляничное варенье.

****

– Лёня, к тебе надо приезжать с ружьём, – сказал Сидорович, утешая свою жену, которая рыдала над вполне здоровым Ни-Ни.

– Надо самому сходить, – согласился папа.

Они рассаживались за стол, а я пошла мыть ноги и переодеваться. Но к столу я не вернулась. Я стояла на балконе и смотрела на тайгу. И всё моё существо, душа моя и сердце стремились туда. Я сгорала от любопытства, я умирала от интереса. Оборотень не был для меня опасен. Это не та история, в которой сумасшедший человек убивает в полнолуние людей. Здесь что-то совершенно иное.

Такое магическое!

Необъяснимое!

Притягательное!

Обособленная личность со своим ареалом обитания. У него свой мир, свои привычки. И он не агрессивен вовсе, хотя похож на зверя. Ведёт себя почти, как ребёнок. Он не знал, что нельзя кушать собаку, при этом с удовольствием полакомился вареньем. Оборотень разумен. Он понимает меня, и я бы очень хотела, чтобы он разговаривал.