Опасное творение - стр. 54
Крестный слегка приобнял меня, поцеловал в лоб и подтолкнул к лестнице. Ничего не осталось, как последовать за служанкой, которая резво поднялась с колен, едва крестный направился в другую сторону. Я молча шла за девушкой, разглядывая картины на стене. Узнала на одной улочки Бордо. Грудь сдавило от тоски. Как я хотела вернуться домой, обнять отца. Почему так все вышло? Я грезила о великом будущем, а теперь… я не понимала, что происходит.
Служанка вела меня по широкому коридору со множеством одинаковых дверей и, наконец, остановилась возле комнаты под номером двадцать пять. Девушка толкнула дверь и отошла в сторону, приглашая меня войти. Спальня оказалась просторной, в лилово-белых тонах, с большой кроватью посередине. Тут же рядом находилось трюмо, пуфик и письменный стол с креслом. Но больше всего меня поразило закрытое окно, за которым светило солнце. Я подбежала к нему и удивленно уставилась на зеленый сад.
— Как такое возможно? — воскликнул я, взглянув на служанку. Она молча вошла следом за мной и поспешила к двери смежной комнаты.
— Магия создателя, мадемуазель. Здесь гардеробная, а за ней ванная, — сказала девушка, опустив взгляд.
— Принеси, пожалуйста, завтрак, — попросила я, заметив, как удивленно служанка посмотрела на меня. — И скажи, как к тебе обращаться.
— Камилла, — прошептала служанка. Она вдруг занервничала, спрятав руки за спиной. — Но нас никто не зовет по имени, мадемуазель.
— Я буду. В особняке Монсеньора проживает много гостей? — как бы между прочим спросила я, открыв дверь в гардеробную. Ух ты, ничего себе. Разных цветов платья, юбки, брюки, блузки, жакеты, обувь. Выбирай что хочешь. Я изумлением гладила дорогую ткань, подмечая, что все вещи были моего размера.
— Нет, вы с ними познакомитесь за обедом или за ужином, — ответила Камилла и, поклонившись, удалилась, чтобы принести завтрак. Я выбрала себе сорочку из хлопка и отправилась принимать ванну. Бессонная ночь, усталость, переживания за Франсуа давали о себе знать. Через несколько минут вернулась Камилла с завтраком. Съев тарелку овсянки, горячий круассан, и запив все чаем с молоком, я тут же уснула.
Запах в храме стоял отвратный, он проникал в горло, вызывая тошноту. Я держала ладонь у рта, вдавливая ее изо всей силы. Зажмурилась, когда широкий ремень снова опустился на голую спину полукровки. Его крик эхом разнесся по храму, отражаясь от серых стен, покрытых плесенью. Месяц назад в этом месте меня приняли в ряды движения Истины, нанесли татуировку в виде молнии на левое запястье. Я дала клятву верно служить Монсеньору и противостоять членам ордена Равновесия.