Опасное творение - стр. 50
Хотела бы я быть такой же смелой, как Франсуа, и противостоять всем. Но я осознавала, что если сейчас брошусь на помощь журналисту, то меня запишут в предатели, а что делали с такими магами, даже я знала. Видела, как в разрушенном храме недалеко от Бордо пытали оступившихся. Не все чистокровные были готовы встать на сторону праведного движения Истины. Многие породнились с людьми и полукровками, ничего не желая менять. Магов устраивали законы, они даже считали их правильными. Теперь я могла их понять, а тогда… голосовала за пытки. Правда, смотреть не смогла. Уйти мне не позволили, разрешили заткнуть уши и закрыть глаза, да только я вдыхала ужасный запах смерти, и его горечь запомнилась навсегда. Но даже тогда я не сомневалась в правильности решения. Теперь же, увидев, как ранили близкого мне мага, все изменилось. Что я могла сделать для Франсуа? Не позволить его убить, как чистокровные поступили с другими нападавшими полукровками.
Бой закончился, когда мы подъезжали к Руану. Создатели сотворили в вагоне новые окна, поставили на место сиденья, кровь вытерли одеждой, снятой с мертвых представителей ордена Равновесия, а тела полукровок выкинули еще до станции. Ночь скрыла преступление магов и позволила им спокойно выйти на перрон руанского железнодорожного вокзала, прихватив с собой троих выживших полукровок. Одним из них был Франсуа. Ален хотел от него избавиться, но я выступила против. Внезапно вспомнила, кто я и для чего еду к Монсеньору:
— Только тронь его, — прошипела, как змея, преградив дорогу и не давая приблизиться к лежащему на полу Франсуа. — И я прыгну за ним следом.
— Для полукровки будет лучше умереть, чем попасть в руки нашего палача, — ухмыльнулся месье Буассель и тут же послышался издевательский смех остальных чистокровных. В этот момент я отчаянно думала, как сохранить жизнь Франсуа, а после я обязательно что-нибудь соображу. Если надо, буду умолять Монсеньора или… мелькнула мысль о побеге и тут же погасла. Время действия стикса подходило к концу, нельзя даже думать об этом, иначе чистокровные чтецы донесут раньше, чем я приму решение.
— Монсеньор пощадит журналиста, когда я расскажу ему, как полукровка дважды спас меня. Мы боремся с несправедливыми законами, которые установили люди, а сами забыли о чести магов, — я гордо подняла голову и твердо добавила: — Монсеньору решать, оставить чтецу жизнь или… казнить.
Маги не стали со мной спорить. Может, их остановил мой дикий взгляд, я ведь действительно собиралась прыгнуть с поезда, а, возможно, действительно согласились со мной. Судьбу Франсуа должен был решить Монсеньор.