Опасная близость - стр. 16
Молчит, но продолжает пристально смотреть, изучать мое лицо словно под лупой.
– Слушай, если у тебя осталась хоть капелька совести, уходи. Не заставляй меня увольняться из-за твоего желания пообщаться. Я не хочу иметь с тобой ничего общего, – а затем добавляю громче, с обманчивой радостью: – Ваш заказ: раф с карамельным сиропом и тыквенный пирог. Будет сделано в течение пятнадцати минут!
Я знаю, что он ненавидит сладкий кофе, как ненавидит и сливки, и пироги, но из вредности записываю именно это. Не может определиться – я решу за него. За нас обоих.
Когда я возвращаюсь, чтобы поставить столовые приборы, Богдана за столиком уже нет. Он оставил очередные десять тысяч – какой щедрый – и короткую записку на салфетку.
«Пожалуйста, позволь мне извиниться за свой поступок».
А ниже – номер телефона.
Как будто я не выучила его наизусть еще в прошлой жизни.
***
Мама звонит, когда я заканчиваю смену и переобуваюсь из жутких туфель в удобные кроссовки. Мы с ней общаемся редко, но чаще, чем с отцом в миллион раз. Его я до сих пор не смогла простить за то, как он поступил со мной три года назад.
Перед тем, как я ушла из дома, мы с отцом наговорили друг другу кучу гадостей. Обвинили во всех грехах. С того дня отец заблокировал все мои карты и пообещал, что через полгода я приползу к нему на коленях и буду умолять о прощении.
Не приползла.
Я общалась только с мамой. Та пыталась сохранять нейтралитет, не ругала меня, но и отца не осуждала – наоборот просила понять и простить за возможную грубость.
Да уж, грубость. Он упрекнул меня в том, что я легла под первого встречного, тем самым опозорив нашу фамилию – подразумевая под этим первым встречным Богдана. Достаточно ли это грубо для родного отца? Или нет? Даже не знаю, мне сложно судить, до того дня отец никогда не называл меня «дешевкой».
– Как ты? – спрашивает мама ласково. – Работала сегодня?
– Ага, только возвращаюсь домой, – зеваю в трубку. – Тяжелая смена выдалась.
Про Богдана я ей не расскажу, потому что в ответ получу лишь негатив. Родители ненавидят Мельникова, хотя им-то он ничего не сделал. Их он не бросал, им он не кидал в лицо обидную фразу: «Нас не стоит больше видеться». Не им он говорил весь тот банальный бред про «ты найдешь кого-нибудь лучше» и «мне сейчас не нужны отношения». Всю ту ересь, которую как будто списали с учебников по расставаниям.
– Папа спрашивает, как у тебя с учебой… – осторожно ступает мама на опасную тропу.
– Всё нормально.
– Это хорошо… не хочешь зайти к нам в гости?
– Не-а. Мам, ты же знаешь. Я пока не готова.