Опаленные войной - стр. 14

Лейтенант приказал пленному сесть на ступеньку. Водитель тотчас же предусмотрительно прилег на бруствере у него над головой. Сам майор остановился у дверного косяка. Воспользовавшись ситуацией, Мария достала из сумки санпакет, но подойти к майору не решалась. Так, с пакетом в руке, она и стояла возле Андрея.

– Ну, перевязывай, перевязывай, – подбодрил ее бонапартист. – Челюсти-то у меня будут свободны. Спроси его, лейтенант, в колонне были и русские? Я отчетливо слышал русскую речь, – сказал майор, уже не обращая внимания на санинструктора.

Андрей перевел вопрос пленному.

– Были, конечно, – неохотно ответил немец. – Человек двадцать.

– Перебежчики, что ли? – удивился майор.

– Из эмигрантов. Их специально готовят для заброски в ваш тыл.

– Значит, это был целый батальон диверсантов? – ошарашенно уточнил майор. – То-то, я вижу, в рукопашном по-нашему дерутся.

– Можете называть их и так, «диверсантами», – невозмутимо согласился пленный. И Громова удивило, что германец не отказывается отвечать, не становится в позу. При этом, правда, не скрывает своего пренебрежения к допрашивавшим, но это уже не имело значения.

– Какова была ваша личная задача? Как вы оказались в этой банде?

– Я буду отвечать только на вопросы, касающиеся русских, – вдруг ответил немец, объясняя Громову свое предыдущее поведение, и презрительно сплюнул. – Особой тайны это не составляет.

– Ваше звание? – спросил его Громов. – Вы офицер?

– Офицер, естественно, – неожиданно ответил тот по-русски. – Если уж это так важно.

Майор и Громов удивленно переглянулись.

– Так он, Бонапарт, еще и по-русски шпрехеншпандолит! – первым отреагировал мостовик.

– И почти без акцента.

– Чего ж молчал? – переговаривались они так, словно самого диверсанта при этом не было. – А ведь это меняет ситуацию. Теперь им и в штабе заинтересуются.

Громов успел заметить, что пленный говорил почти без акцента. Можно было подумать, что говорит украинец, довольно хорошо знающий русский.

– Выходит, тоже из эмигрантов? – снова включился в разговор майор, обращаясь теперь уже прямо к пленному.

– Я – ариец, – с вызовом ответил тот и поднялся во весь свой почти двухметровый рост.

– Врешь, – помахал пальцем майор. – Ариец! Знаем мы таких «арийцев». Из этих, из белогвардейцев небось. Из недобитых.

– Впервые в жизни мне не верят, что я ариец. До сих пор верили.

– И все же, кто вы на самом деле? – спросил его Громов по-немецки. Ему казалось, что на вопросы, задающиеся на его родном, немецком, пленный будет отвечать охотнее. Кроме того, ему хотелось поупражняться в языке противника.