Опа! Опа! Опа! - стр. 41
Хаймаш Шади вошел в комнату. Одержимая лежала в кровати и сосредоточенно хватала руками воздух, будто сверху на нее сыпались золотые монеты. Музыкант, оскорбленный видом нечистого создания, поспешил отвернуться, сбросил легкий жилет, уселся на стул спиной к несчастной женщине и уложил на колени тяжелый восьмиструнный гаюдун. Дерганый купец внезапно вспомнил, что ему пора в лавку – и сбежал. Артельных музыкантов побаивались. В Оримане ходили слухи, что у здорового человека от звуков артельных инструментов может скиснуть кровь. Впрочем, Хаймаш Шади, только расставивший на столике мази для струн, недолго оставался в приятном одиночестве. Минуту спустя в комнату вошла женщина, и с тех пор жизнь несчастного музыканта покатилась разбитой повозкой под откос – то ли в болото, то ли в саму преисподнюю, где счастливо поют ангелы любви!
Женщину звали Розалисанда.
Хаймаш Шади смутился и, вздрогнув, едва не порвал струну.
– Выйди вон, женщина! – воскликнул он. – Не ходи здесь и не дыши мой воздух!
– Я здесь соседка, – усмехнулась Розалисанда и нагло села на стул напротив ошеломленного музыканта. – Вы, музыканты, известный народ. Хозяин просил посмотреть, чтоб вы не заслюнявили его жену.
Край юбки соскользнул с ее ноги, обнажив смугловатое бедро. И Хаймаш Шади понял, что погиб навсегда, и живым ему больше не быть.
– Будто надо, – неуверенно огрызнулся музыкант, а сам вытаращился на ослепительные голые бедра, и что-то внутри него стало гнуться и ломаться, трещать и звать на помощь. – Лучше голову об колено разбить и отравы выпить!
– Нет ничего проще, – улыбнулась женщина. – Колени у меня есть, а где-то в кладовке найдется крысиный яд.
Хаймаш Шади засопел от недовольства, сдвинул брови и стал крутить колки гаюдуна.
– Отвернись, женщина, – потребовал музыкант. – Не виси надо мной. Из-за тебя я не могу настроить инструмент!
– Вот еще! Все знают, что к музыкантам нельзя поворачиваться спиной.
– О! – протянул Хаймаш Шади и всплеснул руками
Розалисанда насмешливо прищурилась и повернулась было к окну, но тотчас снова устремила взор на музыканта. Тот задрожал. Бедро сияло на солнце. Розалисанда взяла висевший на спинке стула жилет музыканта, повертела в руках, покачала головой и сказала что-то уничижительное. Потом положила жилет на стол, вынула откуда-то нитку с иголкой и стала пришивать почти оторвавшуюся пуговицу.
– Оставь в покое хотя бы мой рваный жилет! – взмолился Хаймаш Шади.
– Занимайся своими делами, музыкант, – отмахнулась Розалисанда, с высунутым жадно языком она вдевала нитку в иголку. – И смотри, чтобы я не нашла дырок у тебя в штанах!