ООО «Кремль». Трест, который лопнет - стр. 26
Но разговор следует вести о сути проблемы, а не об эмоциях. О сути превосходно высказалась Зоя Светова из The New Times, определив контрпозицию: «Я – категорически против этакой героизации отъезда: вот мы такие замечательные, мы больше здесь не можем, вернемся потом, когда Россия станет Европой».
Кто прав? В сущности, все правы по-своему.
Начнем с того, что Бершидский аптекарски точен в описании ощущений «вменяемого» (термин введен в первой половине 1990-х годов тогда еще ультралиберальным журналистом Михаилом Леонтьевым) представителя современной интеллигенции, попавшего в эпицентр псевдопатриотического смерча.
Эти ощущения описываются словом «омерзение».
Сразу следует оговориться, что термин «интеллигенция» употреблен условно: современная российская социальная мысль обозначает продвинутую постсоветскую образованную городскую либерально настроенную страту как креативный класс, что решительно не соответствует семантике этого понятия, введенного Ричардом Флоридой много лет назад. Попав на российскую почву, эта категория стала ругательной, политизированной и опошленной.
Невозможность профессиональной самореализации и естественное для рефлексирующего индивида нежелание жить в рамках, законодательно и идеологически задаваемых персонажами типа Мединского, Яровой, Лугового, провоцируют человека с нормально организованной сигнальной системой на отъезд. Не путать с отказом от родины. Опять же следует уточнить семантическое наполнение термина «невозможность профессиональной самореализации» – здесь я воспользуюсь безукоризненным, с моей точки зрения, и даже, в сущности, глубоко научным высказыванием другого моего коллеги, Виталия Портникова.
«Журналист, – говорил он, – бывает исключительно либеральным. Иначе он не журналист».
Практика последних лет убедительнейшим образом свидетельствует о правоте коллеги: нелиберальные журналисты – представители специальности, обслуживающей власть, а не общество. Причем в том виде, в каком смысл и содержание публичного «журналистского» высказывания формулируется идеологическими работниками, часто за не облагаемые налогом деньги. Такое ремесло может называться как угодно, только не журналистикой.
Итак, мы имеем на выходе вполне ясные причины и поводы для отъезда в Берлин (Париж, Лондон, Прагу – нужное подчеркнуть или вписать).
Причем до инаугурации Путина в мае 2012 года на сам факт перемещения в пространстве журналиста никто бы не обратил внимания.
Сейчас переезд человека, абсолютно естественный для современного мира, из одной страны в другую просто для проживания в ней – без отказа от языка и связи с родиной – считается или сдачей позиций, или предательством России (в зависимости от политических взглядов).