Онтологически человек: Битва деревьев - стр. 7
Мирддин вздохнул. Он сам не слишком хорошо это понимал.
– Клятвы так не работают, – твердо сказала Нимуэ. – С помощью клятвы можно добиться только исполнения долга. А они пытаются регулировать клятвами истинные стремления. Как было в Городе Солнца с Лансом. Ты помнишь, чем это кончилось?
Мирддин дернул плечом.
– И в любом случае, – продолжила дану, – людские клятвы – это только декларация о намерениях, у них нет силы физического закона. А если ты ввяжешься их свидетельствовать, то окажешься единственным, кто будет связан.
Мирддин подтянул колено к груди и уперся в него подбородком. Вода из фонтанной чаши струилась вниз, журча и рассыпая яркие блики. От бликов оставалось пятно на радужке.
– Ну… не так уж надолго. В конце концов.
Нимуэ мгновенно выпрямилась и взяла его лицо в ладони, разворачивая к себе. Мирддин попытался успокаивающе улыбнуться.
– Ты уже, – прошептала дану.
– Я уже, – согласился Мирддин.
Он не заметил, как какой-то частью себя врос в Камелот. В Смертные земли. Но он понял, что произошло, только когда сами люди заговорили с ним об этом.
– Это было закономерно, – сказал он вслух. – В каком-то плане. Я ведь тоже из людей.
Нимуэ стремительно отпрянула, отворачиваясь – но не настолько стремительно, чтоб до него не доплеснуло чувством острой жалости. «Не привязывайся к смертным. Смертные меняются. Смертные уходят путями Единого. В любом случае ты теряешь их навсегда – и это разбивает тебе сердце».
– Ты такое слышишь постоянно? – медленно спросил он.
Нимуэ кивнула. По тонкому позвоночнику прошла дрожь – как по тростнику под ветром.
Мирддин обнял ее и развернул к себе.
– И что ты делаешь?
Дану пожала плечом.
– А что я сделаю… Единый всегда забирает все.
Он взял ее ладони в свои и развернул вверх, будто можно было прочесть решение задачи по линиям. У запястья билась синяя жилка. Мирддин прогладил ее пальцем.
– Но ведь и дает все. Разве нет?
Дану судорожно вздохнула.
– Я никогда… – начал Мирддин. Дану вскинулась, как волна, и прижала пальцы ему к губам. Замотала головой и торопливо зашептала:
– Не клянись. Не обещай. Не искушай судьбу.
«Если ты не изменишься – клятва не нужна. Если ты изменишься – клятва ничем не поможет».
Мирддин опустил веки. Это была правда. Но это было тяжело.
Совсем рядом, под щекой, под шелком, под кожей, билось сердце – быстро и сбивчиво, как птичье, исчисляя секунды. Ни одну из них невозможно было удержать.
Дану не то засмеялась, не то всхлипнула. Прохладная ладонь скользнула по его щеке и замерла.
«Все равно у нас нет никакого другого мира. Никакого другого тебя. Никакой другой меня».