Оно. Том 2. Воссоединение - стр. 60
И, раз уж речь зашла о Генри, на обложке до сих пор остался отпечаток подошвы его саперного сапога.
Дрожащей рукой, неловко переворачивая страницы, он добрался до задней обложки. Библиотека перешла на микрофильмовую систему контроля выдачи книг, он это видел. Но в этой книге на внутренней стороне задней обложки остался карман, в котором лежал формуляр. В каждой заполненной строчке после написанной от руки фамилии посетителя библиотеки, который брал книгу, стоял штамп библиотекаря с установленной датой возврата. Бен прочитал:
А в последней заполненной строке увидел свои имя и фамилию, написанные его детским почерком, с сильным нажимом карандаша:
Бенджамин Хэнском 9 июля 1958
И на формуляре, и по всему заднему форзацу, и по всем страницам кто-то проштамповал жирными красными чернилами, которые выглядели как кровь, одно слово: «УНИЧТОЖИТЬ».
– Боже мой, – прошептал Бен. Не знал, что еще сказать; слово это целиком и полностью характеризовало сложившуюся ситуацию. – Боже мой, боже мой.
Он стоял под лучами солнца, внезапно задавшись вопросом, а с чем же пришлось столкнуться остальным.
2
Эдди Каспбрэк ловит мяч
Эдди вышел из автобуса на углу Канзас-стрит и Коссат-лейн. Последняя четверть мили спускалась вниз по холму, прежде чем закончиться тупиком – обрывалась крутым склоном, скатывающимся в Пустошь. Эдди не имел ни малейшего понятия, почему решил выйти из автобуса именно здесь; Коссат-лейн ничего для него не значила, в этой части Канзас-стрит никто из его знакомых не жил. Но вроде бы он ступил на тротуар в нужном месте. Это все, что он знал, а ничего другого ему на тот момент и не требовалось. Беверли вышла еще раньше, небрежно взмахнув рукой, на одной из остановок Нижней Главной улицы. Майк на автомобиле уехал к библиотеке.
И теперь, наблюдая, как маленький и какой-то нелепый автобус «Мерседес» уезжает все дальше и дальше от остановки, Эдди задался вопросом, а что же он все-таки тут делает, стоя на занюханном перекрестке занюханного городка в пятистах милях от Майры, которая, несомненно, тревожится до слез, не зная, что с ним. В это самое мгновение у него вдруг закружилась голова, он коснулся кармана пиджака, вспомнил, что оставил драмамин в номере отеля вместе со всеми прочими лекарствами. Аспирин, впрочем, был при нем. Он не выходил из дома без аспирина, точно так же, как не выходил без штанов. Эдди всухую проглотил две таблетки и зашагал по Канзас-стрит, думая, что может пойти в публичную библиотеку или хотя бы повернуть на Костелло-авеню. Небо начало проясняться, и у Эдди даже мелькнула мысль дошагать до Западного Бродвея, полюбоваться тамошними старинными викторианскими особняками, которые высились только в двух действительно красивых жилых кварталах Дерри. Подростком он иной раз так и поступал – просто проходил по Западному Бродвею, как бы по делу, вроде бы направляясь куда-то еще. Неподалеку от угла Уитчем-стрит и Западного Бродвея стоял дом Мюллеров, из красного кирпича, с башенками по углам, за зеленой изгородью. Мюллеры держали садовника, который всегда подозрительно смотрел на Эдди, пока тот проходил мимо.