Она уходит со мной - стр. 42

– Не могу, – сжал мою голову. Шальной взгляд был наполнен желанием. Не успела снова толкнуть его, он начал целовать. Целовал и пытался содрать с меня штаны. – Ника… – губы его были влажными и мягкими. От него пахло заправкой.

– Кеша! – всё-таки вырвалась. Ничего не соображая, бросилась в спальню. На кровати валялась подушка-собака, на полу – машинка. Господи… Кеша оказался в проёме двери. Растрёпанный, стремглав схватил меня за локти и прижал.

– Что тебе мешает? – горячо зашептал он.

Я качнула головой. Губы дрогнули. И опять поцелуй. Неловко шагнула назад, повалилась на постель, Кеша – сверху. Кофта поползла вверх. Замычав, упёрлась ему в грудь, с ужасом понимая, что он намного сильнее.

– Как ты появилась на заправке… – хрипло, сбивчиво, не прекращая искать мои губы своими, – так всё. У тебя волосы были в хвост собраны. А потом резинка порвалась. Ты её связала… А я на тебя смотрел и всё… Всё, Ника. Какая же ты красивая, – губами по щеке, по скуле. Я отвернулась, и влажные губы прошлись по моему носу. – Вероника… Ника…

Он хаотично целовал меня, озверев, касался груди. Боже, боже, боже…

Внезапно у входа раздался грохот. Тяжело дыша, Кеша повернул голову. Я сглотнула. В дверях стоял Герман. Злой как дьявол. Чёрные глаза полыхали яростью, на лице гуляли желваки.

– Пошёл вон, – процедил он, почти не шевеля губами. Смотрел при этом он не на Кешу – на меня. – Пошёл вон, сопляк, – повторил и, схватив за шкирку, швырнул Кешу прочь из нашей с Платоном комнаты.

Нет, не из нашей. Из своей. Эта комната была его, эта квартира была его. Я была на его территории, и он мог сделать всё что угодно. Удав и мышка…