Она так долго снилась мне - стр. 33
Закончив, я послал текст издателю. При встрече Тьерри Виллар сказал мне, что ему понравилось. Но в его взгляде я прочел совсем другое. Действительно ли он надеялся, что «Я сын своего отца» сможет сравниться по числу продаж с первым романом? Или решил пока напечатать заурядную поделку в ожидании романа, который станет настоящим бестселлером?
Жош, как всегда, оказался искренним и высказался в свойственной ему манере. Он зашел в гости, положил прочитанную рукопись на стол в гостиной, внимательно заглянул мне в глаза с непередаваемым выражением, означающим: «Да, дружище, не фонтан, сам понимаешь…» Потом налил себе кофе и уселся у окна.
Хлоя пыталась исправить положение и найти во всем лучшие стороны:
– Конечно, в нем нет такого пыла и страсти, как в прошлом романе. Но это как раз и составляет его достоинство. Ты избежал ловушки, в которую попадают многие молодые писатели: не повторил тот же роман. Ты сделал нечто совсем иное, и это интересно.
Ее аргумент звучал правдоподобно и тем самым оправдывал недостатки формы. Но «Я сын своего отца» был на самом деле пустышкой. Мне нечего было показать людям, нечего сказать. Первый роман был криком, а на этот раз мне не хотелось кричать. Роман получился проходной – прочитал и забыл.
Когда он вышел, некоторые критики его поругали, остальные просто не заметили. Читатели обвиняли меня, что я изменил своему стилю, оказался в другой системе координат. Некоторые даже сочли, что их предали. Я был им благодарен за честность и злился на себя. Нельзя было их так обманывать.
В общем, я решил, что эта книга окажется для меня последней.
Потом она опять начала мне сниться. Сны были тусклые, застывшие, однообразные. Никакого движения. Она лежала и лежала, уставившись в потолок, грустила, меня не замечала.
Я из кожи вон лез, чтобы привлечь ее внимание, пытался заговорить с ней, выудить у нее хоть какое‐то выражение, хоть несколько слов. Но она не отвечала. Оставалась поразительно неподвижной. Сны эти только разжигали чувство к ней, дразнили, будоражили и в итоге превратились в кошмары.
Каждое ее появление во сне было как вспышка, и каждый раз я просыпался, не дождавшись ответа. Пытался потом как можно скорее уснуть, чтобы попасть в этот же сон, разрабатывал стратегические планы, как заставить ее хоть как‐то отреагировать, хоть что‐то сказать. Все было напрасно. Поутру я просыпался больным и расстроенным. Она избегала меня, ускользала – почему же? Может быть, она сердилась на меня? Может, обижалась, что я написал этот второй роман?
В конце концов я стал испытывать по отношению к ней какую‐то враждебность, смешанную с горечью. Мучился и злился, как отвергнутый влюбленный. Она снилась мне все реже и реже, и в конце концов сны стали так редки, что я их уже и не ждал.