Она полетела, она все-таки полетела… - стр. 34
Это сейчас дома в деревнях запирать стали, раньше такого сроду не водилось. Подойдешь к дому – в замочных ушках палка торчит. Сразу ясно, что хозяев дома нет.
Уже, будучи взрослыми, мы с сестрой несколько раз ездили в Сокольское, на родину нашего отца, словно подчиняясь зову предков (это сейчас Сокольское – Нижегородская область, а в пору моего детства оно принадлежало к нашей – Ивановской).
Левобережье Волги отличается от нашего привычного представления о Волге правобережной. Кажется, что это совершенно другая река, с другим характером.
А какие там песчаные отмели! Идешь, идешь, далеко-далеко, а все мелко и дно видать. И вода чистая – чистая. Почва песчаная и грязи почти не бывает.
Именно в Сокольском я ощущала себя дома, действительно на земле своих предков. Жаль, что в своё время я не приставала к деду с бабкой с расспросами об их быте, о жизни деревни тех лет. Может быть, была мала и глупа. А, может быть, время было такое и «память стирали». И всё-таки непростительно быть Иванами, родства не помнящими.
Отец рассказывал, что у них было своё староверческое кладбище. В церковь не ходили, дома была своя молельня (домовая церковь), куда для молитвы сходилось несколько семей. Детей воспитывали в строгости и послушании. Если в деревню приходил странник, то посылали его ночевать в дом к староверам. Самым почитаемым святым был Николай – Угодничек. Странно, но я его всегда считала нашим русским святым.
На бабкиной половине всегда горели лампадочки. Были и старинные книги с красивыми и непонятными заглавными буквами. Было в этих буквах что-то таинственное и завораживающее. Отец рассказывал, что когда его мать стояла на молитве, то ничего вокруг уже не видела и не слышала. Да, нет ничего на свете сильнее материнской молитвы:
Нашим проводником по Сокольским местам была наша двоюродная сестра – Лида. Она старше нас с Натальей. Лида водила нас за черникой и земляникой. Она-то и познакомила нас с Галашиной Серафимой Ивановной из деревни Солищи Сокольского района. И хотя много лет прошло с тех пор, но её рассказы, пересыпанные острыми словечками (на местном диалекте), остались в моей памяти до сих пор. Я по памяти записала её рассказы. Постепенно, они обрастали новыми подробностями. Я их дополняла воспоминаниями из собственного детства. Так, незаметно, Серафима Ивановна превратилась у меня в тётку Дарью. А её рассказы в «Волжские побывальщины». И я уже и сама не знаю точно, с нею случились все эти истории или с кем-то другим. Но это уже другая книга.