Она будет жить с нами - стр. 9
Злость и отчаянье пульсировали во мне попеременно. Я так и стояла, не зная, что делать и как быть, пялясь на запертую дверь. Бить окна, или чего доброго выпрыгивать из них… Нет, едва получив настолько убойную порцию унижения, к еще большему я пока была не готова.
- Подумать. Мне надо подумать, - стала повторять как мантру.
Ухватившись за эту мысль, как за единственную опору, в каком-то полубреду уселась на кровать. Вот только сосредоточиться никак не получалось. В голове упорно всплывали вызывающие лютую тошноту вопросы, каждый раз пробивая очередное дно моего персонального ада.
«Что они там сейчас делают?» - всплыло и зациклилось.
Я истерично рассмеялась. Самое ужасное, что под всей той ненавистью и обидой, которые я сейчас испытывала в сторону мужа и его девки, как черт из табакерки, вдруг выскочило чувство вины. Что-то во мне слабое и вместе с тем упрямое продолжало цепляться за старое и убеждать. Нет, Эдик хороший, щедрый и благородный. Он один пришел на помощь. Спас дедушку и меня. Ведь если бы он тогда не погасил долги, мы были бы вынуждены продать квартиру, к которой дедушка был очень привязан, и навряд ли бы пережил ее потерю.
Конечно, я слышала, о чем шептались некоторые кумушки на нашей свадьбе. Мол, купил себе Каблуков тепличную дурочку, которая теперь ему за это еще и по гроб жизни будет благодарна.
Подобные комментарии завистниц я легко отбрасывала в сторону. В конце концов, на свете много богатых людей, а протянул руку помощи только Эд. Поэтому быть благодарной и верить в непогрешимость собственного мужа было очень легко. А теперь получалось, что правы были те, кто смотрел на меня с жалостью?
Я обхватила себя за плечи и зарыдала. Только даже плакать приходилось беззвучно. Мысль о том, что рыжая гадина услышит мои завывания, была невыносима и я молча давилась слезами.
В какой-то момент, обессилев, я просто отключилась. Проспала до четырех утра, а очнулась от голодного спазма в животе и приступа удушья. Сначала по привычке потянулась рукой на сторону мужа сказать ему, что мне нехорошо. Но постель оказалась пуста и я вдруг все вспомнила.
Кажется, в этот мгновение пережила все заново. Возвращение с цветами домой, чужую женскую обувь в прихожей, сцену на кухне… Дышать стало еще труднее. Виски стянуло, точно обручем, а сердце застучало так громко и неистово, словно хотело выпрыгнуть из моего горла и скрыться в неизвестном направлении. Покачиваясь, я подбежала к двери и стала стучать. Вот только на помощь ко мне никто не спешил. Эдик продолжал свои воспитательные процедуры, а быть может, просто спал.