Он убил меня под Луанг-Прабангом. Ненаписанные романы - стр. 35
– Доллар.
Эд поискал в карманах мелочь и высыпал деньги в костлявые ладони старика. Тот поцеловал руку Эда.
– Я их тоже жалею, но у меня пять детей… Их же надо кормить…
– Ты их душишь?
– Да.
– Веревкой?
– Да, я привязываю на один конец камень и вешаю их в сарае.
– Они очень воют?
– Очень. Я сначала не мог слышать, как они воют.
– А теперь привык?
– К этому быстро привыкаешь, – засмеялся старик, – особенно когда потом платят деньги. Потом даже делается интересно смотреть, как они извиваются и высовывают синий язык.
Эд заглянул в черные добрые глаза старика. В них искорками метался безумный смех. Эд с трудом подавил в себе желание ударить старика кулаком в переносье, так чтобы он упал на асфальт и разбил себе череп, а потом – бежать по тихой улице и орать что есть силы.
Он впрыгнул в машину, и «джип» рванулся с места, стремительно набирая скорость. Эд гнал по левой стороне и отчаянно сигналил.
Возле своего отеля он резко нажал на тормоза и сидел минуту не двигаясь, сильно зажмурив глаза. Потом устало вылез из машины и медленно пошел к себе. Он хотел принять душ, но в ванной – она была на два номера – заперся его сосед Тэдди Файн, журналист из Балтимора. Он всегда забирался в ванную комнату на час, не меньше.
– Ты скоро? – спросил Эд.
– Нет. А что?
– Ничего. Просто так.
– Хорошо слетал?
– Плохо.
– Когда возьмешь меня с собой?
– Скоро, – ответил Эд и повалился на кровать. Включил лампочку-ночничок и, взяв на ощупь одну из книг, валявшихся на полу, быстро пролистал ее. «Пулэм. Эсквайр».
«Поддавок, а не книга, – подумал он. – Нельзя делать героя глупее писателя».
Эд бросил книгу на пол, потянулся и зевнул.
«Не проспать бы. Я обещал вылететь к утру за той машиной. А зачем она мне? – вдруг спросил он себя, открыв глаза. – На черта мне сдалась та машина? Я похож на этого старика: он вешает собак, а я охочусь за машинами. Мне просто хочется быть сильнее тех, кто в машине. Мне приятно чувствовать их ужас, когда они станут метаться по голой равнине. Унизив страхом тех, кто внизу, я сам себе покажусь сильным. Разве нет, Стюарт?»
Ему вдруг захотелось, чтобы кто-нибудь пожалел его. Это желание пришло внезапно, и он почувствовал себя маленьким и беззащитным, вконец запутавшимся – как в детстве, когда самым страшным грехом было принести к Рождеству плохие отметки.
«Заплакать бы, – подумал он. – Легко женщинам, им стоит только открыть шлюзы – сразу польются слезы».
Он стянул с себя куртку и сбросил ботинки на черный паркетный пол. Натянул на голову подушку и шепнул:
– Спокойной ночи, родной…
Но сон не шел. Громадное, как живопись на белой стене, стояло перед ним нежное, любящее лицо Сары.