Он (не) твой - стр. 11
Не удержавшись, падаю перед ним на четвереньки, отплевываясь и судорожно пытаясь подавить рвоту. Спазмы в желудке стремительно начинают перерастать в рыдания. Ненавижу-ненавижу-ненавижууу...
- Саш...-Ромкина тяжелая ладонь ложится мне на плечо. Я в ответ дергаюсь, пытаясь скинуть, но он лишь крепче вцепляется,- Ну, прости, ну... Нашло, что-то... Знаю, что ты не умеешь...
ЧТООО???
И вот тут меня накрывает по-настоящему.
- Да пошёл ты... На х..й пошёёёл!!!- я завываю в голос, вскакивая с коленей. Не разбирая дороги, выбегаю с кухни.
Трясёт, бьёт крупной дрожью...Не умею... Да пошёл он, сволочь! Всё оно пошло!!!
- Саш, бл..ть! Стой, твою мать, стой!
Залетаю в гостевую ванную на первом этаже, и только тут меня Ромка нагоняет. Не даёт закрыть дверь, грубо впихивает внутрь, толкнув плечом.
- Дууура...- муж остервенело шипит мне прямо в лицо, перехватывая пальцами подбородок, больно впиваясь в скулы,- Сашка, ты бл..ть... Задрала, ты, Сашка! Слышишь? Слышишь меня?
Я в темноте ничего неразличаю кроме его лихорадочно мерцающих глаз. Тяжелое надсадное дыхание шумит в ушах, и я уже не понимаю, чьё оно. Ромка подаётся вперёд и больно ударяется лбом в мой, в голове тут гудит, колени подгибаются. Ощущение близости и какой-то чувственной безысходности затапливает меня с головой.
- Люблю тебя, дуру, понимаешь? - с таким отчаянием, будто нет ничего невыносимей этого. А у меня внутри всё сладко сжимается в ответ. Так говорить только он умеет. Только он.
- А ты, Саш? Любишь меня, а? Саааш...- его словно раскаленные ладони ползут по моей спине, собирают гармошкой сорочку на бёдрах, жадно сминают ягодицы.
Между ног кипятком ошпаривает, и я сама уже импульсивно вжимаюсь в горячее сильное мужское тело, с восторгом ощущая впечатавшуюся в живот эрекцию.
- Люблю, Ромочка... Конечно, люблю. Родной мой, милый...- всхлипываю и глотая слёзы, бормочу в ответ, обнимая его за крепкую шею.
В эту секунду я ощущаю себя по-настоящему счастливой. Словно и не было ничего. Ни этой постоянной не прекращающейся усталости от домашней суеты, ни детских истерик и болезней, с которыми я неизменно оставалась одна, не получая от него никакой поддержки, ни жестоких обвинений друг друга во всех грехах. Ни Ромкиной катастрофической занятости и бесконечного отсутствия, ни холодности в общении и подозрений, что он со мной только из-за моего отца, ни намеков знакомых и показной жалости подруг... ничего этого. Ничего... Словно нам опять по двадцать. Ведь нам было хорошо... Было...
Я почти ловлю, жадно хватаю за хвост то ощущение. Я хочу ему верить, хочу. В его любовь...