Он - мой враг - стр. 29
Так мне рассказал Арсен.
– Лиза, даже не думай тут остаться! Ты летишь со мной в Москву. В моём загородном доме уже все готово для тебя и малыша. Если надо, возле него будут круглосуточно дежурить медики, вооруженные лучшими лекарствами и техникой.
– Я так не могу.
– Не упрямься. Ты понимаешь, что случилось. Хочешь повторения истории? Думаешь, бандиты успокоятся? Ты же видела их. Понимаешь? Ты свидетель! А свидетелей такие люди в живых не оставляют. Это в роддом они пробраться не могут, вот и выжидают, а как только ты вернёшься в квартиру, могут появиться снова. Ты способна защитить больного ребенка и себя?
В словах Тавади есть резон. Мама тоже убеждает меня оставить Новосибирск.
– Лиза, послушай меня, пожалуйста, – уговаривает она. – Мне кажется, Арсен – это твоя судьба. Смотри, что получилось, когда ты свернула на другую дорогу.
Я молча выслушиваю ее упрёки, сцеживаю грудь и ухожу в палату недоношенных к сыну, как делаю уже в течение полутора месяцев.
Его перевели из реанимации неделю назад. Он дышит теперь сам. ИВЛ убрали и в носик вставили канюли. Появился сосательный рефлекс, я теперь прикладываю его к груди. Темочка потихоньку набирает вес. Я смотрю на округляющиеся щечки и плачу от радости.
Молока много, щедро делюсь им с соседним ребёнком. Мальчик родился в тот же день, но выглядит уже настоящим крепышом. Он яростно втягивает сосок, и я морщусь от боли, но потрясающее чувство нежности и счастья переполняет меня.
Сегодня в отделении оживлённо. Врачи и медсестры что-то бурно обсуждают. Я подхожу ближе.
– Что случилось?
– Представляешь, Лиза! – ко мне поворачивается возмущённая старшая сестра, Елена Ивановна, – мамаша-наркоманка решила забрать своего сына домой!
– Как? – я бросаюсь к кроватке молочного братика Темочки. – Нельзя! Ни в коем случае нельзя! Он же только в себя приходить начал.
И такой ужас вспыхивает в душе, словно это моего сына забирают и отправляют в наркопритон.
– А что мы можем сделать? Только сообщить органам опеки, чтобы взяли ее на контроль. Она мать ребёнка.
– Ее можно лишить родительских прав, – не соглашаюсь я. – Как можно отдать такого славного малыша наркоманке!?
– Ты думаешь, мы не понимаем? Столько возились с мальчишкой, надеялись, что она откажется. Даже семью для усыновления подобрали, а эта су...ка...
От возмущения у медсестры перехватывает дыхание, и она закашливается. Я подхожу к кроватке, где лежит малыш. Ему уже полтора месяца, он активно двигает ручками и ножками, смотрит на меня и радостно растягивает губы в ответ на мою улыбку. На его щечках появляются ямочки.