Он – мой лёд - стр. 21
Роман Юрьевич человеком был строгим, но справедливым и никогда не повышал голоса без надобности. Критиковал жестко, но по делу, умел грамотно распределять нагрузку. Одним словом, работать с ним было комфортно. В особенности мне, имеющей за плечами совершенно другой опыт.
– Молодежь! – Рудов подошёл к бортику. – Быстро разбежались, не создаем затор и работаем, а не болтаем! Или у кого-то из вас много свободного времени?
Голос тренера звучал строго, даже несколько резко, но возразить никто из нас не подумал. Здесь, в Штатах, система тренировок значительно отличалась от той, что была в России. Готов работать – работай, нет – что же… Заставлять никто никого не собирался. Да это было и не нужно. Каждый из нас знал, для чего он тут. В том числе и я. Жёсткие руки, синие, с застывшими в них осколками льда глаза…
– Ты что застыла? – спросил Паша, коснувшись моей ладони.
Я лишь качнула головой.
– Ничего, – ответила негромко и повторила, но уже не ему, а скорее самой себе: – Ничего.
А в мыслях снова и снова прошлое. Лёд, унижения, страх. И понимание, что совсем скоро нам предстоит встреча. Совсем скоро, потому что до чемпионата России осталось буквально несколько недель, а это значит, что волей-неволей нам придётся столкнуться. Возможно, не только на льду, но и вне его. И этого, наверное, боялась я куда сильнее.
Как правило, после тренировки мы втроём: я, Пашка и Маша заходили в одно из ближайших кафе, чтобы перекусить и обсудить последние новости.
Но сегодня настроя на дружеские посиделки ни у кого из нас не было. Уже завтра нам предстояло вылететь в Россию на чемпионат.
Переживала ли я? Да. Отрицать это было бесполезно.
– Я так давно дома не была, – призналась Маша, когда мы остались вдвоём.
Жили мы с ней в одной квартире, которую снимал нам тренер, ибо тех денег, что удавалось заработать, беря подкатки, хватало только на еду и самое необходимое. Однокомнатная, расположенная неподалёку от катка квартира была достаточно уютная, так что жаловаться не приходилось. Да и какое у меня вообще было право жаловаться?!
– Извини, – добавила Маша, не услышав от меня в ответ ни слова.
– Всё в порядке, – вздохнула я, поправив на плече лямку сумки с коньками.
Несмотря на то, что жизнь текла своим чередом, к шумной Америке до конца я так и не привыкла. На Родину меня тянуло безумно, но я знала – нельзя! Не для того я сбежала, бросила всё, что мне было дорого.
Да и куда мне было возвращаться? Своего у меня не было ничего, а квартира матери… Как я могла назвать домом место, где никогда не чувствовала себя по-настоящему свободной, не была счастлива? К тому же, о том, что мать простит меня, можно было забыть хотя бы потому, что просить прощения я не собиралась – было не за что. Кто из нас кого предал – не важно. Важным было лишь то, что даже спустя год я всё ещё оставалась чужой. И там, в России, и здесь.