ОН(А) - стр. 4
Чужая земля – как ни прекрасна, а все же не дом. Пусть и недалекий остров-сосед, а все же не родной. И оттого особенно радостна обратная дорога! Взметнулись вверх крепкие паруса, привычно в руку лёг штурвал, засуетились матросы. Старики расселись на прогретой палубе, подставив морщинистые лица соленому ветру.
Истомившийся ожиданием корабль быстро набирал скорость привычным фарватером. И до самого заката, знай себе, мчал под стройные песни людей, подчиняясь тёплым любимым рукам. А ветер был южным, попутным.
Счастье корабля было бесконечнее вечного моря. Ходовой полудрёмой, привычными течениями, под бубнеж старшего помощника о картах и рифах, под заливистый смех и звон ромовых бутылок он шёл домой.
Как и всегда, на самую беззвездную пору паруса спустили. Смотрящий остался в рубке, а остальные расположились спать.
И тревожно стало кораблю. То ли от того, что Гертеншалль отпустил рулевое, то ли мрак был слишком плотным. Чёрное небо меж тем обняло чёрную воду, и крепко заснуло. Мир стих.
И вдруг почувствовал парусник крен, будто кто-то тянул его борт абордажной кошкой. Откуда бы? Матросы спали, смотрящий – хоть и не положено – тоже. Заплескал корабль волнами, заскрипел мачтами – Гертеншалль уж услышит! Куда там! Как заколдованные спали люди. А из темной темноты громадной скалой уже надвигался чужой корабль. Пираты? Захватчики? Сейчас перемахнут с борта на борт и спящих враз одолеют! Но вот странность: никто не спешил с воинственными криками, не рвал паруса, не цеплялся за реи. Будто и вовсе не было команды на огромном судне. И как ни быстро нёсся он навстречу паруснику Гертеншалля – а не было столкновения. Будто сквозь прошёл. Призрак… Не тот ли самый, каким моряки по всему архипелагу пугают друг друга за доброй порцией рома в бесполезный штиль?
«Отдай», – прошипело море вокруг. – «Покажи, который»
«Кто?» – чуть скрипнул палубными досками испуганный корабль.
«Рулевой. Теперь мой, остальных забирай, домой вези, целыми отпущу. Отдай рулевого»
От мачты до трюмов задрожал парусник. Немного морских миль исходил он за свою жизнь, но знал – нутром смоляным чуял – не ходить человеку живым по кораблю-призраку. А стало быть… Гертеншалль… Рванулся, что есть сил!
«Ах, так? Значит, всех возьму» – зашипел жуткий чужак. Белая ледяная морось поднялась с самого дна и до неба, затопила палубу, рубку, спущенные паруса. Дернулся корабль, стряхивая смертельную пелену, не пуская к людям. Но та снова вцепилась в дощатые перекрытия.
Первым навстречу нави выскочил помощник, паля из револьвера, да картой размахивая. Миг – и замертво упал.