Омуты и отмели - стр. 25
– Анатолий Мусю воспитывает! У реки.
– Ты ее уже видела?
– Нет. Сейчас придет. С Митей еще поговорит и придет. Лёш, ты как? Она переживает очень сильно.
– Переживает она… Не знаю. Видеть ее не могу!
– Лёшечка, она осознала, я «вижу». Ты сам больше страдать будешь, если не простишь.
– Не знаю. Посмотрим.
В дверь постучали, Марина вышла – на крыльце стоял Митя. Марина вопросительно на него посмотрела, он кивнул и отступил в сторону. Зареванная Муся жалобно смотрела на мать.
– Ну что, горе мое? Стыдно тебе?
– Да-а… Мамочка, прости меня!
– Мамочка! Мамочка-то простит, а вот папочка – не знаю. Пошли попробуем.
– Может, мне тоже пойти? Тетя Марина? – спросил Митя.
– Нет-нет, не надо. – Муся страшно взволновалась. – Я сама. Не обижайся. Ты не обиделся?
И столько было в ее голосе нежного трепета, что Митя весь расплылся в улыбке и прямо на глазах у Марины поцеловал Мусю и прижал к себе, над ее головой выразительно пожав плечами и подняв брови – что я могу поделать! Марина только вздохнула: действительно, что тут поделаешь? Митя ушел. Муся стояла перед дверью и тряслась:
– Мам, а вдруг папа… не простит?
– Ну, значит, не простит. До конца своих дней не будет с тобой разговаривать.
Но Муся даже не поняла, что Марина ее же саму и цитирует. Она вздохнула и решительно распахнула дверь, Марина осталась на крыльце. Муся вошла, отец взглянул и отвернулся.
– Папа, – сказала она шепотом. – Папа, прости меня, пожалуйста.
Алексей молчал.
– Папа? Папа, пожалуйста, посмотри на меня! Я раскаиваюсь! Папа! Если бы я могла все вернуть назад, но я не могу! Что мне сделать, что? Скажи, я все сделаю! Только прости! – Она кинулась на пол и обняла отцовские ноги, положив голову ему на колени. – Папа! Дорогой, любимый, прости меня!
Потом схватила его руки и стала целовать, как всегда целовала Марина, и Лёшка не выдержал – поднял ее и посадил рядом на диван. Муся стала на коленки, обняла отца за шею и заплакала:
– Я виновата, я знаю, но я люблю тебя! Я больше никогда… никогда… все, что ты скажешь… пожалуйста! Папочка…
И Лёшка, и Марина одновременно вспомнили, как Леший утешал Марину в начале их совместной жизни, и оба улыбнулись. Марина вошла.
– Ну, сейчас утопишь отца в слезах. Лёш, скажи ей что-нибудь, а то это никогда не кончится.
– Эх ты, зверушка глупая, – сказал Леший и поцеловал дочь.
Спать толком никто не мог – душно, тревожно. Посреди ночи вдруг заплакала наверху Муся.
– Опять! Откуда у нее только слезы берутся? Может, мы перестарались? – спросил Алексей.
– Да ничего, пусть поплачет. Ей полезно, не переживай. Я схожу к ней.