Омут - стр. 4
Когда он заговорил, его голос был бесцветен и вязок, как глицерин.
– Здесь все по-другому. В нашем доме, вокруг него. Даже воздух другой. Настоящий покой. У меня появилась надежда. Здесь мне станет легче. Уже легче. Может быть, я даже совсем излечусь.
«Совсем излечусь».
Он повернулся ко мне.
– Прогуляемся?
Я согласилась. Делеф поднялся в свою комнату переодеться. Через десять минут я зашла к нему. Делеф все еще возился. Его чемодан был раскрыт, вещи переворошены. На кровати валялся скомканный темно-синий свитер, в котором он прибыл вчера.
– Кажется, у меня нет чистой рубашки, – объяснил Делеф, не оборачиваясь.
Процесс осознания произошедших в нем грандиозных перемен завершился. И это Делеф, который менял носки дважды в день, аккуратно вешал одежду на вешалку, всегда клал вещи на места и никогда не оставлял в раковине грязную посуду.
Размышляя об этом, я стояла возле его чемодана. Флакон из коричневого стекла блеснул среди груды разномастных носков. Я наклонилась и взяла его. Внутри просматривались продолговатые таблетки. Я посмотрела на этикетку. Знакомое название. Где я могла его слышать?
Делеф не нашел чистую рубашку и натянул синий свитер поверх несвежей вчерашней.
– Что это?
Он оглянулся. На свитере сбоку мохрился шов.
– Свитер наизнанку. Переодень. Что это за лекарство?
Делеф потянул свитер вверх. Сквозь ткань его голос звучал приглушенно.
– Просто… что-то вроде витаминов.
– Я вспомнила, – сказала я. – Моя подруга это принимала после смерти ее матери. Это антидепрессант.
– Нет, – возразил Делеф. – Легкое успокоительное, всего-то.
Я нахмурилась. Делеф делал вид, что заблудился в свитере.
– Она говорила, это сильное рецептурное лекарство. Зачем оно тебе?
Делеф наконец справился со свитером и проковылял к выходу из комнаты, оставив мой вопрос без ответа. Я последовала за братом. Неуклюже спустившись по лестнице, он распахнул дверь и в той же осторожной манере одолел ступеньки крыльца. Мне было больно наблюдать его скованные, неловкие движения.
Я прикрыла за собой дверь, не запирая ее, и привычно, не задумываясь, сунула пальцы в прорезь почтового ящика. Ежедневная газета, профессиональный журнал «Розовая оранжерея», письмо – не от Митры. Она не писала писем, предпочитая позвонить, а Делеф наоборот.
Я заберу почту, когда мы вернемся.
Трость Делефа проминала круглые выемки на мокрой размякшей дорожке. Я посмотрела в его сутулую спину, и он неосознанно дернул плечом, почувствовав мой взгляд.
– Поэтому у тебя такие расширенные зрачки, – догадалась я. – Сколько таблеток ты принимаешь в день?