Ольга. Уроки престольного перволетья - стр. 26
Если намерения золовки Ольга истолковала верно, то выходит, что как будто не замечавшая её доселе родственница таила к ней явную неприязнь. Впрочем, то не диво – батюшка ведь её предупреждал. А может, Предслава старалась уязвить воеводу?
Ольга украдкой взглянула на Свенельда. Воевода был спокоен, что-то обсуждал с Асмудом. Но едва она посмотрела – ответил быстрым, коротким взглядом, чуть склонил голову и следом как ни в чём не бывало продолжил разговор с десницей, лишь незаметным движением вдогонку приложил руку к сердцу – будто в благодарность за её выбор или же в извинение, потому что в обращённых перед тем к ней глазах Свенельда Ольге почудилось сочувствие…
После вечери князь зашёл в Ольгины покои: хмурый взгляд супруга не предвещал ничего доброго.
– Благодарю тебя, княже, за прошедшую вечерю. Была сердечно рада встрече с батюшкой и братом, – сказала она торопливо и вполне искренне.
Игорь приподнял брови, удивлённый её неожиданной решимостью и нарушением запрета на разговоры. Недовольное выражение на его лице, однако ж, сменилось задумчивым – исполненные благодарности слова, пожалуй, можно было и простить.
– Да, душевные посиделки вышли, семейные… – он помолчал, о чём-то размышляя. – Вот только зачем эти рясна надела? Разве не ведаешь, что даров чужих мужей тебе носить не пристало?
– Прости, княже. Не подумала. К наряду подошли – вот и надела.
– А ты должна думать. Должна думать обо всём, что твоего супруга и князя касается. Кривотолки я слушать не желаю....
– Велишь вернуть сей дар?
– Велю тебе их снять и мне немедля отдать, – раздражённо сказал Игорь. – Прочее – не твоя забота.
Ольга сняла очелье, отцепила привески и протянула супругу.
– На стол клади.
– Остальные свадебные дары тоже изволишь изъять?
– Изъять? Укоряешь, что ли, князя своего?
– И в мыслях не было. Прости неразумницу, – поспешно отозвалась Ольга.
Князь какое-то время смотрел на неё и вдруг усмехнулся.
– Какая ж ты неразумница? – смилостивился Игорь, удовлетворившись, верно, её жалким, испуганным видом. Подошёл к ней, погладил по щеке. – Просто молода да избалована батюшкой, дочка любимая. Дурного ты не видела. Вот благодарности и не ведаешь. Научишься благодарности, и впредь дурного не увидишь… А отчего ты, прекраса моя, на вечерю в Пировальню не спускаешься, рядом с супругом за стол не садишься гусляров да потешников послушать? Смущаешься? Или не любо? – князь пытливо посмотрел ей в глаза, будто всё названное Ольга не делала по собственной воле.
Какого же он ждал от неё ответа? Думал ли узреть радость на её лице?