Ольга Чехова. Тайная роль кинозвезды Гитлера - стр. 16

За чайным столом Ольга видит именитых знакомых из мира искусства – Вернера Краусса, Ойгена Клёпфера, Генриха Георге, Кэте Дорш, Георга Александера, Вилли Фрича. Гитлер, по ее наблюдениям, «тщетно старается быть обаятельным» – он многословно рассказывает о своих былых художественных амбициях, показывает акварельные рисунки и графические наброски. Чехова потом признавалась, что ни одна работа фюрера-художника ей не запомнилась совершенно.

А вот Геббельс, при всей своей невзрачной внешности, показался ей и впрямь весьма обаятельным, причем без напряжения: «…покрытый ровным кварцевым загаром, он рассыпает шутки направо и налево, непринужденно острит… явно наслаждается министерским постом и возможностью собрать вокруг себя деятелей культуры».

Ничего удивительного – ведь сам Геббельс имел гуманитарное образование и действительно защитил диссертацию по теме «Вильгельм фон Шютц как драматург. К вопросу об истории драмы романтической школы». Однако признания в качестве драматурга, писателя или хотя бы критика он так и не смог добиться, хотя очень старался. И надо думать, ему доставляло немалое удовольствие демонстрировать свои властные полномочия тем, в чей круг он так и не сумел войти на равных.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер показался Чеховой похожим «на землемера на пенсии, со своим круглым мещанским личиком, он в основном молча топчется и явно чувствует себя не в своей тарелке. На одном из более поздних приемов мне удается шокировать его: я являюсь в глубоком декольте. Он каменеет от изумления. “Когда женщина сильно обнажается, это приводит его в исступление”, – рассказывают мне те, кто его близко знает». Так что кого-кого, а Гиммлера ничуть не озадачил «полуспортивный» с розой в петлице костюм Ольги на том министерском приеме.

Вскоре она покинула министерство, сославшись на необходимость скоро выходить на сцену в театре. «Следующее приглашение не только необычно, оно трагикомично и имеет какой-то призрачный оттенок. Мы – видные коллеги-актеры и я в том числе – после спектакля сидим за длинным столом в задней комнате партийного ресторанчика. Ничтожества, вознесенные партией в кресла функционеров, председательствуют в униформе СА и СС. Они устроились вольготно. Перед ними лежат снятые портупеи и кобуры с пистолетами. Битый час функционеры разглагольствуют о наших “обязанностях художников” в Третьем рейхе и разражаются непотребными нападками на иностранных и еврейских коллег».

Кончилось дело скандалом – знаменитый Фриц Одемар потребовал, чтобы партайгеноссен прекратили говорить гадости о прославленных звездах, независимо от их национальности, и предложил соратникам по искусству покинуть заведение. Все так и поступили, как выяснилось, – себе на горе. «Месть этих маленьких шавок от искусства я ощущаю на себе очень скоро; как выясняется, власть их простирается далеко: на роли, которые предназначались мне, берут других актрис – разумеется, всегда с “глубоким сожалением”, с беспомощным пожиманием плеч».