Олень, лосось и мафия - стр. 4

Отчаявшись, священник ушёл из музея ни с чем, но увидел невдалеке скамью со знаком для курящих, на которой одиноко курил пожилой смуглый мужчина в рабочей одежде уборщика.

– Вы знали Оссиана Джокстона? – безо всякой надежды спросил его Брадан.

Незнакомец окинул его оценивающим взглядом.

– А почему вы его ищете?

– Я обещал своей семье вернуть сердце неверного, – пространно ответил священник, подустав пояснять свою историю всем и каждому.

Старик посмеялся и откинулся на спинку скамьи.

– Вы его брат не так ли?

Джокстон вздёрнул брови.

– Откуда вы это знаете?

– Он много рассказывал о вас, хотя вы, как я понял, ни разу не виделись. Но ему было интересно, что вы за человек, – уборщик затянулся. – Неудачное же вы время выбрали, чтобы его навестить.

– Вы знаете, где я могу его найти?

Старик снова затянулся, наклонившись вперёд и, уперев локти в колени, впёр взгляд в землю.

– У вас есть листок и ручка? – в конце концов спросил он. – Я напишу, где он иногда ночует, но не обещаю, что он и сейчас там.

– Хотя бы этого мне будет достаточно, – ответил священник, подавая свой блокнот. Записав обещанное, уборщик встал, сообщив, что ему пора возвращаться, Джокстон сомневающиеся нахмурился: – Вы ведь хотите рассказать мне что-то ещё?

Собеседник посмеялся и покачал головой.

– Скажу, что он из тех детей, за которыми нужен глаз да глаз, рад что вы меня подмените, – он подмигнул. – А обо всём остальном вам нужно обсудить самим, между братьями.

Отец Джокстон снова ничего не понял.

Адрес брата оказался на самой окраине Лондона и, когда подходила его остановка, в вагоне почти никого не осталось, лишь спящая старушка, сидевшая рядом с ним, уж больно давила на правое плечо.

– Прошу прощения, мадам, но мне скоро выходить, – в конце концов не выдержал и попытался отодвинуться святой отец.

– Эта бабушка мертва уже две станции, – ответили ему.

Отца пробил холодный пот.

– П-простите, что?

Рядом со старушкой сидел мужчина в чёрном, Брадан не замечал его, потому что предпочитал по примеру местных игнорировать всё вокруг себя. Мужчина встал и священник со страхом осознал, что они в вагоне одни. Лицо незнакомца было замотано бинтами, но под ними не выделялся нос, будто его там и не было. Глаза чёрные, но цепкие, им в пору бы принадлежать скорее птице, чем человеку.

– Представляться не буду, – голос был дрожащий и старческий, но какой-то чужой, будто не принадлежал человеку напротив. И с глазами точно не вязался. – Вас я тоже не знаю. Почему вы ищете Оссиана Джокстона?

У Брадана Джокстона от страха зуб на зуб не попадал. Особенно с мёртвой старушкой на плече. Но собеседник нетерпеливо поднял брови, намекая, что ждёт ответа, и почему-то этот жест показался очень жутким.