Октопус - стр. 40

Поверхность!

Сквозь прозрачный бок кальмара резануло солнце. Рина зажмурилась, Фьют заскрежетал: его чуткие глаза никогда ещё не подвергались такому испытанию.

Проморгавшись, Рина сбросила шлем с бесполезной уже маской: пони-баллон пуст. Хонер тоже избавился от своего, уставился наружу. Волны перекатывались, бликовали, однако казались ненормального цвета… или зрение ещё не восстановилось? Километрах в трёх виднелся берег, ледники перемежались покрытыми тёмным лесом горами.

Фьют справился с непривычным светом, только руками всё ещё прикрывал оба глаза. Он гладил стены своего корабля, стучал по ним, дёргал за бахромки, свисающие с потолка, но кальмар оставался недвижим.

В отчаянии Фьют сжал щупальцами голову. Повернулся к людям.

– Барракуда мёртв. Я не могу понять, что его убило, никаких повреждений!

Чёрные кляксы испятнали снаружи тело кальмара. Оно начало терять прозрачность, словно запотевающее стекло. На поверхности воды собралась безобразная масляная корка, волны сбивали её морщинами, и на гребнях пузырилась коричневая пена. Всё видимое пространство залива было темнее, чем обычно, кое-где на нём растекались неровные радуги.

– Нефть. – Голос Рины был хриплым, чужим. – Похоже, серьёзный разлив, настоящее бедствие. Значит, та чёрная масса, через которую мы проплывали, – эмульсия. Барракуда задохнулся в ней. И ты задохнёшься, Фьют. Смотри не суйся наружу.

– Что ещё за нефть? – Октопус побледнел, казался крайне обескураженным. – Но мне надо назад, как же не соваться?..

Он вздымал край мантии, гоняя воду часто и с натугой – видимо, сказывалось загрязнение. А за бортом – чистый яд.

Рина вдруг чётко осознала: Фьют обречён. Наружу ему нельзя, в мёртвом кальмаре же октопус быстро погибнет. Жалко…